Арсений Ворожейкин - Солдаты неба

Обезображенное смертью лицо самоубийцы пробудило у Ивана Ивановича неожиданную для него самого жалость. «Но ведь эта пуля могла быть и в моей голове», — подумал летчик. Да, видно, противник и с поднятыми руками остается противником. Враг опасен до той минуты, пока он — не лишен оружия и средств для борьбы. Иван Иванович, взяв документы и оружие японского офицера, снова сел в кабину и полетел на свой аэродром.

В конце августа советско-монгольские войска окружили и раскололи на части японскую армию, вторгшуюся на монгольскую землю. Днем и ночью шли упорные бои по ее уничтожению.

На рассвете 31 августа спокойный, бесстрастный капитан Борзяк разбудил нас радостным возгласом:

— Ура, товарищи! — и официально-торжественно доложил: — Самураи-захватчики разгромлены. Из окруженной группировки мало кому удалось улизнуть.

Женя Шинкаренко включил свет от аккумулятора и завел патефон:

У нас было всего четыре пластинки, и эта — самая любимая. Шинкаренко недавно пристрастился прокручивать ее каждое утро, когда мы одевались. Сейчас же все слушали песню с новым, особым вниманием. Ее воинственные слова, воспевающие мужество русского человека, как нельзя более были кстати. Шинкаренко с чувством подпевал:

— Женя, выключи патефон и закрой свой поющий ротик, — попросил капитан Борзяк. — Есть еще приятная новость: Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР все летчики, кто участвовал в боях с мая и июня, награждены орденами…

— Вот здорово! — — раздались голоса.

— Среди награжденных тридцать один Герой Советского Союза, — продолжал Василий Николаевич. — Из них — десять летчиков. Майорам Кравченко, Грицевцу и командующему авиацией комкору Смушкевичу присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Из нашей эскадрильи награждены орденом Красного Знамени двое: командир и комиссар.

— Женя, — вскочил с постели Гринев, когда Борзяк закончил информацию о награждении, — командирую тебя за дрофами. Закатим пир на весь мир!

Но Борзяк словно холодной водой окатил нас:

— Приказано всем сейчас же сесть в кабины и дежурить.

— Как так? — У Гринева от удивления округлились губы.

— А вот так! — Борзяк не изменил своей монотонной, педантичной интонации. — Приказ есть приказ! И просили передать, чтобы внимательно следили за воздухом. Не исключена возможность, что самураи пойдут еще на какую-нибудь авантюру.

— Не прозеваем, — заверил Гринев.

И никто в этом не сомневался. Теперь смелость не бурлила в нас нетерпением — скорее в бой, на подвиг! Теперь она не казалась всадником с саблей на лихом коне и с громовым «ура». В огне битв вся эта наивность неопытности и молодечества переплавилась в боевую зрелость.

Говорят, человек рождается дважды: первый раз — физически, второй — духовно. Мы испытали третье рождение — стали настоящими военными людьми. Мы познали, что война — это не романтика приключений, что героика в ней так же буднична, как буднична и сама жизнь.

Предупреждение из штаба армейской группы о бдительности было своевременным. Самураи, разбитые в августе, снова начали сосредоточивать силы и вести активные боевые действия. Даже в первой половине сентября дважды пытались наступать свежими резервами. Их авиация усиливалась с каждым днем. Воздушные сражения по накалу и количеству участвующих самолетов в отдельные дни не уступали августовским.

1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу.

В свете этих событий халхингольская битва представлялась нам одним из этапов в едином замысле подготовки империалистами войны против Советского Союза. И естественно, возникал вопрос: а не готовятся ли японцы вместе с фашистской Германией к новому наступлению в больших масштабах? К тому же здесь уже нет наших боевых инструкторов — «испанцев», как мы звали бойцов-коммунистов, которые первыми из наших летчиков схлестнулись в мадридском небе с фашистскими пиратами. Нет участников воздушных боев в Китае против японских захватчиков. Они много сделали на монгольской земле, передавая нам своп опыт борьбы с оголтелыми бандами империализма. Нет дважды Героев Советского Союза Сергея Грицевца и Григория Кравченко, нет Николая Герасимова и многих других командиров. Они срочно, по тревоге, отбыли к нашим западным границам. Война надвигается и с той стороны. И мы в сентябре, проявив высокую боеготовность, отбили все попытки достигнуть хотя бы малейшего успеха и заставили поверженного врага просить о прекращении всех военных, действий.