Alikis Kuznetsova - Жизнь после смерти, или Восстав из пепла. Апокалипсис

– В Брянске ещё кто-то есть?! – удивился Генерал.

Для справки: по Брянской области, как и по всем западным границам России, прошлись мощнейшие авиаудары, но самые сильные пришлись на Брянск (трасса М-3 – прямая дорога до Москвы), Смоленск (трасса М-1); также были попытки взять Ростов-на-Дону и Воронеж (трасса М-4). Наши войска не подпустили врагов к прямым путям к столице, но западные окраины понесли огромные потери среди населения. Курская область не стала исключением после попыток врага взять трассу Р-199 (путь до М-2 через Курск), когда прорыв через Белгород (М-2) не удался. Были попытки прорыва через Беларусь (нашего союзника) в результате чего образовался «Клин» на границе Беларуси и Брянской области, откуда шли массивные удары по нам. Враг старался захватить эти пути, потому что возле них находятся главные стратегические объекты и немаловажные города, а также по трассам легко перемещать наземные войска.

– Да. Из Курска сообщали, что есть связь с Белгородом и Воронежем, говорили, что даже с Москвой частоту нашли. Но чтобы точно установить связь нужно как минимум с Орлом связаться.

– Я понял, – Генерал аккуратно убрал рацию с листком в карман, – Мы тоже присоединяемся к объединению.

– Хорошо. Я сегодня свяжусь с Курском, может они дадут вам какие-нибудь указания.

– А ты? – спросила я.

– У нас с заводскими намечается поход в карьер, там опять ЧП, – Аликис поправила капюшон.

– Там кто-то есть? – удивилась я.

– Да. Там до сих пор ведут добычу железа, – ответил Генерал, – А на комбинате его обрабатывают. Не так много, как раньше, но всё же.

– Ладно, я пошла, – сказала Аликис и скрылась в руинах, а я с Генералом отправились в бункер.

Я связалась с Курском и доложила о присоединении «Официального Железногорска». Я им не подчиняюсь, я никому не подчиняюсь. Но нужно держать областных властей в курсе о новых присоединившихся. Курск потом поговорил с бункером, я этот разговор не прослушивала, но записала и могу прослушать в любое другое время. Я создала эти рации, и я имею полный доступ ко всем разговорам, чтобы быть в курсе событий.

Я отправилась в одно из заводских поселений, расположенных недалеко от карьера, чтобы оттуда двинуться к самому карьеру: там опять многоножки завелись. Только этой весной всех перерезала, а они опять откуда-то взялись и теперь мешают работать тем, кто после наступления войны продолжали добывать железо. Это железо используют для покрытия малых нужд: примитивные инструменты, заплатки, простые каркасы – хоть качество руды хорошее, качественно переработать её нет возможностей. Но когда всевозможный металлолом уже собрали для более требовательных целей, глупо закрывать глаза на основную специализацию города, поэтому «примитивная» обработка выручает.

– Какие новости или всё по-старому? – спросил меня Леонтий (участник войны, звание: старший сержант), когда мы шли к карьеру.

– Да так, бункер присоединился к объединению, – я пожала плечами.

– Долго ты к ним не подходила, – заметил он.

– Не так уж долго. Я только этой весной начала эту идею объединения. Тем более я до этого еле разняла бойню между заводскими и «Торговым путём». И втягивать бункер в это дело мне не хотелось, – я отмахнулась. «Торговый путь» – жители города возле трассы или просто южной части города: тогда между ними и Заводскими поселениями возникли недопонимания, и я решилась их помирить. – Не говоря о том, что бункер до последнего времени почти никого не подпускал к своим границам.

– Да они и сейчас почти никого не подпускают. Помню отправили мой отряд в Суджу. Мы приехали, а там… Боже мой! Город просто сровняли с землёй… было видно, что артиллерия с авиацией прошлась. Никого сволочи не пощадили! Людей эвакуировать не успели, а по ним уже с Украины Натовские прошлись… ведь Украину за пару дней снесли, Беларусь выстояла, но «клин» образовался. А потом нам в окопах под бомбёжкой сидеть пришлось, чтобы эти гады до Курска не дошли. После нас сменили и отправили сюда, чтобы предотвратить прорыв.

Когда оборона границ была прорвана, враг направился к Железногорску, чтобы ликвидировать одно из метало добывающих предприятий, и чтобы можно было прорваться к трассе М-2, ведь взять Курск так и не удалось. Но под руководством Генерала город выстоял и отбросил врага.

– Из пятидесяти человек не вернулись тридцать два: все парни были молодыми, у всех будущее было… Но погибли они достойной смертью: кто-то с гранатами под танки бросался, когда патроны кончались; кто-то один с пулемётом прикрывал отступление под натиском отрядов врага; кто-то, попав в окружение или засаду, отчаянно боролись, но если попадали в плен, то ни под какими пытками слова врагу не сказали. Даже дезертиров и предателей не было, все сражались за страну. Нам также помогали местные жители, которые чудом уцелели после бомбёжек и участвовали в партизанских отрядах. После того как нас прислали в Железногорск, я хотел отправиться в бункер к своей сестре, но для этого нужно было оформить кучу документов и меня разместили в поселении. Пока всё подготавливали, я понял, что в поселениях тоже люди живут и им тоже нужна защита, поэтому я и остался, – Леонтий тяжело вздохнул, поправляя перевязку на голове, – а после того как в прошлом ноябре были запущены последние ракеты и связь с Москвой была потеряна, в поселениях было недостаточно солдат, чтобы защищать людей от мутантов. Не то что эти твари появились внезапно: мутантов начали находить с первых месяцев войны. Говорили, что это из-за начинки авиаснарядов врага: там были какие-то сильные мутагены, которые мы по невежеству называем «радиацией». Ведь если бы это было радиацией, то мы не могли бы выйти на поверхность в ближайшие десятки, а то и сотни лет. Но и наши не побрезговали, достойно ответили: отправили им в ответ что-то подобное, но не такое сильное, чтобы мирных жителей это не коснулось. А эти, как гром среди ясного неба, градом осыпали всю страну и наших союзников, что даже страшно смотреть на тех, кого эта «радиация» не убила, изуродовав до неузнаваемости… эх…