Александр Чебыкин - Наследники казачьей славы

А в это время в станицу пришла советская власть… Иван в колхоз вступать не стал, так и продолжал работать в артели. «Зачем мне жизнь менять? Пожил я уже свое. Пусть вон Савелий да Владимир живут. Теперь их черед пришел», – часто рассуждал Иван, сгорбившись над очередным заказом. Он смотрел на своих сыновей и удивлялся, какие они разные, будто и не братья вовсе. Савелий был спокойнее, рассудительнее. Володя – взрывной, обидчивый, но отходчивый.

Савелий пошел на рабфак, затем окончил Краснодарский педагогический институт, факультет истории и филологии. Взяли на работу в районную лабинскую газету, сначала завсектором, а через три года стал главным редактором. В этой должности и встретил войну.

Володя в 1932 году окончил шестимесячные педагогические курсы в станице Лабинской и был направлен учителем в станицу Зассовскую. Одновременно поступил на заочное отделение Ставропольского педагогического училища, которое закончил в 1936 году. До войны педагоги сельских школ были освобождены от службы в армии, а привлекались для обучения военному делу в летние военные лагеря. В 1937 году Владимира назначили директором начальной школы в станице Баговской Мостовского района.

Началась Великая Отечественная война. Владимир Челиков каждый день ездил на велосипеде в Лабинский райвоенкомат. Когда об этом узнали в РОНО, Владимира предупредили: главное для него сейчас – подготовить школу к зиме. Война войной, а дети должны учиться. Когда придет время, его призовут. Владимир нервничал. Да и как иначе? Разве можно спокойно сидеть в тылу крепкому, здоровому парню, когда его сверстники проливают кровь в борьбе с врагом? Друзья присылали с фронта письма, Владимир внимательно анализировал сводки Совинформбюро, поэтому знал положение на фронтах – оно было тревожным.

В октябре 1941 года Владимиру Челикову пришла повестка в военкомат. Отправили в город Кировоград, в кавалерийскую школу. Володя хоть и вырос в казачьей станице, но на лошади толком сидеть не мог. Своего коня у них не было, а на соседском разве научишься, да и когда, если все детство помогал отцу и братишке зарабатывать на жизнь. Поначалу курсант Челиков падал с лошади, разбивал лицо, травмировал руки и ноги. Но не сдавался, всячески обихаживал своего четвероногого напарника и к концу второго месяца занятий стал чувствовать, что он и лошадь – единое целое.

По окончании кавалерийской школы рядовой Владимир Челиков был направлен в Элисту, в формировавшуюся 110-ю калмыцкую дивизию. К весне 1942 года дивизия была сформирована и брошена на Дон. Передвигались по безводной Сальской степи. Сушь. Ранняя весна. Трава пытается пробиться к солнцу. Она еще так мала, что голодные кони не могут ее ухватить и грызут молодую зелень вместе с корнями и землей. От бескормицы начался падеж. Начальник контрразведки капитан Журавлев предупредил: за погибшую лошадь – под трибунал. Однажды под вечер командир отделения отправил рядового Челикова с бурдюками к колодцу, Днем за водой ехать было бесполезно: десятки солдат стояли в очереди и без конца опускали ведро на длинной веревке, к середине дня черпали густую грязь. Солнце садилось за горизонт. Челиков ехал сначала по выбитой в песке тропе. С закатом солнца практически мгновенно наступила темень, на расстоянии трех метров ничего не видно. На беду, небо затягивали плотные облака.

Владимир знал, что примерно через полчаса езды должен быть колодец. Но прошло уже около часа, а на колодец он так и не наткнулся. «С тропы сбился!» Обратно не поехал, боясь заблудиться в пустынной степи. Улегся спать на голой земле. Перед рассветом похолодало. Владимир продрог, вскочил, стал бегать вокруг лошади. Вдруг услышал, что-то булькнуло. Пригляделся и в предрассветных сумерках, увидел, что спал на краю колодца. Судьба спасла его от беды: еще пара шагов – и он вместе с лошадью полетел бы в широкое устье десятиметрового колодца.

В июле – августе 1942 года Владимир Челиков отступал по той же выгоревшей степи к калмыцким пескам.

Поступил приказ занять оборону за селением Червленые Буруны, чтобы перекрыть дорогу на Терекли-Мектеб, – и ни шагу назад. Местность изобиловала солончаками. Коней отвели подальше в тыл, чтобы не попали под огонь вражеской артиллерии. Ширина обороны для полка была определена в пять километров. Два дня рыли траншеи в осыпающемся песке. Окопы вырыли в полный профиль. Но цепочка солдат в окопах оказалась жиденькой. Второй линии обороны не было. В резерве – один конный эскадрон.