Наталья Барикова - Без права на эмоции

Потом он купил мне мороженое, неизменный белый пломбир в вафельном стаканчике, безумно вкусно пахнущий сливками, и мы пошли на набережную. Там мы долго сидели и наблюдали за серой рябью реки, которая то и дело колыхала зеркальную гладь воды под действием налетающего порывистого ветра. Погода тогда была пасмурная и Димка, видя, как я поежилась в своем легоньком платье из мягкого шелка, снял с себя китель и накинул мне его на плечи, дабы я не замерзла. Я зарылась в тот момент в тяжелую ткань его формы и с наслаждением вдохнула такой родной мне запах. В мою голову тогда пришла мысль, как я теперь уже поняла, навеянная подкрадывающимся ко мне предчувствием, что я этот пряный мужской запах, сотканный из нот любимого парфюма мужа, дорогих сигар и едва уловимого мускусного аромата, не забуду никогда. Димка с едва уловимой грустью смотрел на склонившиеся у воды ивы и нежно обнимая меня молчал, словно боясь спугнуть спокойствие тех стремглав несущихся часов, которые оставались до нашей с ним разлуки. Разлуки навсегда. Я ничего в тот момент не знала, продолжая все так же щебетать, рассказывая о таких мелочных, как я теперь понимала, моментах своей рабочей жизни. Затем прогремел гром и начался проливной дождь. Мы вскочили со скамьи и быстро побежали к машине, которая отвезла нас, промокших до ниточки, домой. Забежав в квартиру мы уже на ходу стаскивали друг с друга одежду, не в силах оторваться от упоенного желания насладиться нашей любовью. Прокручивая в голове те моменты, только теперь я понимала, почему он тогда говорил те или иные фразы, наполненные болью от предстоящего расставания, пропитанные нежностью и лаской ко мне, его жене. Лежа в постели после страстной схватки он тогда сказал, что хотел бы, если у нас родится дочка, чтобы я назвала ее в честь его матери, Александры Павловны, если же сын, то в честь деда, генерала в прошлом, Юрия Георгиевича. Я, выслушав его, только нахмурила брови, поскольку мы состояли в браке на тот момент более двух лет, но забеременеть мне так и не удавалось. Димка, видя, что я расстроилась, быстро чмокнув меня в губы стащил с постели и закутав в одеяло вынес на руках на балкон, где прохладный ветер, обдав своим дуновением наши разгоряченные тела, развеял мою грусть.

− Все у тебя будет,− тихо проговорил тогда он мне, целуя в макушку. – Вот увидишь. Когда-то ты так же выйдешь на этот балкон. Смотря на солнце, ты подставишь лицо под его теплые лучи и улыбнешься от счастья, которое будет переполнять тебя, поскольку ты будешь знать, что в тебе зарождается такая долгожданная жизнь. Все у тебя будет, стоит только подождать.

Он уже тогда не говорил «у нас», а произносил «у тебя», предчувствуя нехорошее. А я, как сейчас помню, заерзала недовольно и когда он поставил меня на пол обхватила его руками. Укутав Димку своим одеялом и уткнувшись носом в его щеку, сказала:

− У нас будет. Не у меня. У нас.

Димка рассмеялся в ответ и закинув меня на плечо отнес в кровать, где мы провели в сладком забвении еще пару часов. Затем я уснула у него на плече, всеми фибрами души ощущая, насколько я счастлива рядом с этим мужчиной, с которым нас связывало нечто большее, чем просто штамп в паспорте и любовь. У нас с ним была не любовь, нет! Это было единение души и тела, это было такое прекрасное что-то, чему я и слова подобрать не могла ни тогда, ни сейчас. Затем настало утро и я, проснувшись тогда, удивленно увидела, что Димки ни в постели нет, ни в квартире. Наспех накинув халат, я настороженно обошла нашу огромную квартиру, которую подарил нам мой отец, и уже на кухне, когда села пить чай, увидела письмо, лежащее на столе. Недоумевая я открыла конверт и когда начала читать, то меня начала колотить едва ощутимая дрожь. Даже сейчас, спустя столько времени, я закрывала глаза и помнила каждую строчку, написанную мне моим мужем.

«Дорогая моя и горячо любимая Оленька. Прости, что не попрощался с тобой. Но я знал, что для тебя мгновение расставания будет слишком тяжелым. Не держи на меня зла. Я просто не мог ходить по блестящему паркету, зная, что большую пользу принесу там, на фронте, в качестве агента разведки. Твой отец поддержал меня, хоть ему это было и нелегко, зная, насколько тяжело ты будешь переносить расставание со мной. Другой кандидатуры на выполнение этого задания не было, и твой отец вынужден был подписать мое назначение. Все нюансы моего задания расскажет тебе твой отец. Я лично просил его, чтобы ты была в курсе проводимой мной операции, ведь знаю, что, если он тебя не будет оповещать обо всем, ты начнешь узнавать все сама, моя хитрая и неугомонная лиса. Будь сильной. Не сердись на отца. Жди меня. И если будет судьбе так угодно, я вернусь, и мы вместе с тобой поедем в наше любимое место на берегу Черного моря. И в день победы над Германией откупорим там бутылку твоего любимого шампанского. Выпив по бокалу сядем на берегу и в лучах заходящего солнца напишем на обрывке бумаги пожелание будущим поколениям, положим его в бутылку и опустим в синюю гладь воды, как тогда, в день нашей первой встречи в лагере, где мы с тобой были вожатыми. Люблю. Целую. Твой Димка».

Читать дальше