Сергей Нечаев - Три португальских похода Наполеона

Очень характерно для Наполеона его письмо тому же Коленкуру из Сен-Клу от 14 сентября 1808 г.: «До 1 сентября состоится набор 80000 рекрутов 1806, 1807, 1808 и 1809 гг. Набирать другие 80000 я подожду, посмотрю, каков будет исход событий. Последние известия из Лиссабона от 18 августа: в то время англичане, по-видимому, производили большие движения. Других сведений у меня нет». (17)

В этих строках ужасны две вещи. Во-первых, 14 сентября, когда, как мы вскоре узнаем, Синтрская Конвенция уже давно была подписана и ни одного француза уже не было и в помине в Португалии, император пишет о каких-то больших движениях англичан. И, наконец, второе — а было ли человеку-полубогу, который с такой легкостью берет 80 тыс. жизней, а с другими 80 тыс. решает пока повременить, вообще какое-то дело до каких-то там нескольких тысяч его соотечественников, находящихся где-то далеко в какой-то там Португалии, которую и не сразу найдешь на карте. Армия Жюно, в которой генерал каждого знал в лицо и считал своим товарищем, похоже, была для Наполеона лишь разменной монетой в его играх, где огромные и безликие людские массы передвигались по доске, словно шахматные фигуры.

Отношения Жюно с русским адмиралом Сенявиным становились все более и более напряженными. Если рождественские праздники нового 1808 г. прошли у них во взаимных визитах, то сейчас времена, когда можно было отделываться любезностями и символическими дружественными жестами, когда за обедами при звуках оркестров провозглашались тосты за здоровье императоров Александра и Наполеона, когда в день именин Наполеона гремели приветственные залпы со всех русских кораблей, миновали. Приближались дни, когда нужно было ждать прямого нападения английских морских и сухопутных сил на французов в Лиссабоне и во всей Португалии.

Жюно хотел, во что бы то ни стало, вовлечь в борьбу русских и заставить Сенявина принять активное участие в англо-французской войне. Совершенно понятно, зачем это было так необходимо Наполеону и его наместнику. Ведь 1808 г. был годом Эрфуртской встречи обоих правителей, годом, когда Наполеону, во что бы то ни стало, нужно было продемонстрировать перед всей Европой «необычайную прочность и искренность» франко-русского союза, заключенного в Тильзите.

А в это время народная война против Наполеона в соседней Испании принимала все более острые формы. И из Вены шпионы доносили французскому императору о серьезных военных приготовлениях в Австрии. В этих условиях Наполеон никак не мог дать Жюно необходимых подкреплений, чтобы удержать

Португалию в своей власти. Для Наполеона не так важна была помощь нескольких тысяч русских в Лиссабоне, как первое после Тильзита совместное военное выступление русских и французов против Англии на глазах всей Европы. Прямое участие Сенявина в борьбе против английского десанта и английских морских сил в Португалии могло бы стать предостережением для австрийцев, которые, готовясь к новой войне против Наполеона, были убеждены, что русские против них не выступят, а франко-русский союз — дело, скорее, показное, чем реальное.

Вот почему нажим на Сенявина со стороны герцога д'Абрантес усиливался день ото дня. Но тут коса нашла на камень. Погубить свою эскадру для того, чтобы произвести выгодную Наполеону политическую демонстрацию, русский вице-адмирал не пожелал. Не для того он и его люди еще совсем недавно упорно сражались против французов в Далмации и Рагузе, чтобы сейчас отдать свои корабли и свою жизнь для их поддержки в Португалии.

16 июня 1808 г. герцог д'Абрантес посетил Сенявина и сообщил ему, что достоверно узнал о том, что англичане планируют уничтожить русскую эскадру, находящуюся в Лиссабоне, но, сберегая свои морские силы, они намерены для этого высадить десант на южный берег реки Тежу, соединиться там с восставшими португальцами, подождать подхода испанцев и, построив в удобных местах сильные укрепления, обстрелять эскадру зажигательными снарядами. Поэтому Жюно предложил Сенявину высадить русских солдат на берег и присоединить их к французам.

Как пишет Е. Тарле, Сенявин был не таков, «чтобы поддаться на простодушные хитрости герцога д'Абрантес». В своем докладе царю Александру он писал: «Перед сим посещением дюка за несколько дней имел я верное сведение, что Гишпания сделалась явным неприятелем Франции, и оружие гишпанское имело уже верх в нескольких случаях, между тем северные провинции Португалии начали уклоняться от власти французов, и самые настоятельные требования дюка, чтобы усилить его солдатами, удостоверяли меня в слабом положении войск французских в Португалии. Я, будучи в таком затруднительном положении, рассуждал: если принять мне сторону французов и тем оказать себя явно участвовавшим в неприязненных мерах противу португальцев, англичан и гишпанцев, не останется для меня никакого средства спасти эскадру Вашего Императорского Величества от власти сих союзных народов». (24, с. 336)