Рольф-Дитер Мюллер - Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Дневник Вагнера явственно свидетельствует о подавленном настроении в штабе.

В хаосе приказов последних перед началом войны дней только два предположения выглядят достаточно уверенно: Россия не нападет, а фюрер твердо убежден, что и западные державы проявят сдержанность, когда начнется операция в Польше. Последние переговоры с английской стороной вызывали у Вагнера впечатление, что с Лондоном вполне возможно достичь договоренности, но «фюрер все-таки еще надеялся нанести удар по Польше» {339} 339 Wagner (Hg.), Generalquartiermeister, S. 105 (29.8.1939). . Геринг тем не менее до конца августа 1939 г. всеми силами старался добиться соглашения германской и британской сторон. Оно потребовало бы некоторых уступок Польше и заставило бы ее следовать в немецком фарватере либо завело ее в антисоветские «окопы». Гитлер, однако, категорически настаивал на начале войны. И уже с апреля 1939 г. он был решительно за то, чтобы исключить Польшу как военный фактор. Его разочарование в тщетных попытках агитировать за создание совместного антисоветского фронта сыграло в этом решающую роль, но не дало нам продуманного плана военных действий.

Вагнер, как и большинство офицеров его поколения, восторженно воспринимал идею войны с Польшей, несмотря на официальную «дружбу» в последние годы. Эту войну можно было рассматривать как желательное и непроблематичное испытание на прочность новой армии, которая была создана в результате лихорадочной работы. Но силен был страх перед военной мощью Москвы, и было бы полезно сделать ее нейтральной, если, против ожиданий, произойдет столкновение с западными державами, которого так боялась немецкая сторона. Вагнер, под углом зрения своего ведомства, видел здесь еще одно преимущество: «пакт с русскими» должен был освободить вермахт от необходимости задействовать достаточно большое количество охранных частей на просторах Восточной Польши. Пусть русские сами грызутся с неугомонными бунтарями — поляками.

Выступление Гитлера 22 августа 1939 г. о заключении пакта со Сталиным было с большим облегчением воспринято в группе «Ост» командования кригсмарине, которую возглавлял адмирал Альбрехт {340} 340 Auszug aus dem Kriegstagebuch des Generaladmirals a. D. Albrecht, zit. nach: Baumgart, Ansprache, S. 148. . Когда спустя четыре недели посвященные в этот вопрос узнали о заключении дополнительного секретного протокола, то им стала понятна и та цена, которую Гитлер был готов заплатить за свой непомерный блеф. Все руководство балтийской группы флота было обескуражено.

Когда утром 1 сентября 1939 г., наконец, началось нападение на Польшу, то все еще оставалось несколько возможностей дальнейшего развития событий. Путь войны не был дорогой с односторонним движением! Гитлер до 3 сентября твердо верил в то, что западные державы не реализуют их угрозу вступить в войну. Когда же они в ультимативной форме потребовали отвода немецких войск из Польши, реакция Гитлера была неожиданной: он стоял безмолвный и неподвижный, как будто застыв, и только спросил у своего министра иностранных дел: «Ну и что теперь?» {341} 341 Schmidt, Statist, S. 463.

После объявления войны 3 сентября 1939 г. у Гитлера оставалась надежда, что на Западе не будет никаких серьезных военных действий. Если бы польская армия капитулировала после непродолжительного сопротивления, то в условиях пассивности или нейтралитета Запада Гитлер был бы в состоянии оккупировать всю территорию Польши и получить тем самым благоприятную возможность для стратегического развертывания против СССР. При определенных условиях он мог бы даже заключить с новым польским правительством договор о сотрудничестве, как это стало возможным спустя девять месяцев с правительством маршала Петена в побежденной Франции. Что могла значить для него пустая бумажка договора с этим «чертовым» Сталиным! Ведь не могло же это сразу привести к прямому обмену ударами с Красной армией. Время года было совсем неподходящим для этого. Да и почему Гитлер должен был допустить, чтобы Сталин занял более выгодное стратегическое положение в Финляндии, Прибалтике и Западной Украине, если бы он сам сумел прийти к соглашению с западными державами, и в результате ему не потребовалось бы прикрывать свой тыл на Востоке? Официальная германская «пропаганда мира» была нацелена в первую очередь на Францию, огромная армия которой стояла под ружьем на Рейне. По указанию Геббельса слова «война» следовало по возможности избегать в собственной прессе, чтобы вводить в заблуждение население Германии и мировую общественность относительно намерений нацистского руководства и ослаблять волю противника к военной победе. Многие, даже в руководстве Главного командования сухопутных войск, надеялись на успех политического руководства {342} 342 Vgl. Wagner, Generalquartiermeister, S. 135 (21.9.1939). . Тогда вермахт можно было бы без труда использовать на любых направлениях. «Развязать руки на Востоке» — эта цель германской политики, проводившейся с 1933 г., казалась близкой.