Рольф-Дитер Мюллер - Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

В немецком тексте записи этой беседы с польской делегацией звучат близкие по смыслу слова: «Германия будет постоянно проявлять интерес к сохранению сильного национального Польского государства, независимо от того, как будет развиваться ситуация в России. Независимо от того, будет ли это большевистская или царская или какая-то иная Россия, Германия будет всегда относиться к этой стране с повышенной осторожностью. Поэтому мы чрезвычайно заинтересованы в сохранении Польшей ее позиций. С чисто военной точки зрения наличие сильной польской армии на границе с Россией означает для Германии значительное облегчение: стоящие на русской границе польские дивизии экономят Германии ее соответствующие военные расходы» {248} 248 Hier und im Folgenden Aufzeichnung des Gesandten Schmidt vom 5.1.1939, ADAP, D, IV, Nr. 119, S. 128. .

Большое значение Гитлер придавал необходимости успокоить Польшу касательно ее озабоченности по вопросу конкурирующей германской политики в отношении Украины. «У Германии нет никаких интересов за Карпатами, и мне безразлично, что там делают заинтересованные в этих районах страны». Если бы удалось найти приемлемое решение по Данцигу и Данцигскому коридору, то Германия дала бы Польше закрепленные на договорной основе гарантии по вопросу границ. В ряду общих интересов Гитлер определил и решение еврейского вопроса. «Он, фюрер, полон решимости выставить евреев из Германии». Если бы европейские державы не противоречили ему в вопросах колоний, то он нашел бы место в Африке, «которое можно было бы использовать не только для выселения туда немецких, но и польских евреев». Бек в своем ответе подчеркнул, что Польша в отношениях с русским соседом должна найти свой «приемлемый Modus vivendi — способ мирного сосуществования». Но Польша никогда не станет зависимой от России.

Касательно Украины он напомнил слова Пилсудского о «балканизации Центральной Европы». «В агитаторах, действующих в сегодняшней Карпатской Украине, Польша снова видит старых врагов и опасается, что эта область может стать для поляков когда-нибудь таким очагом тревоги и беспокойства, что это заставит польское правительство вмешаться. В результате могут возникнуть дополнительные осложнения». Поэтому Польше лучше приобрести общие границы с Венгрией. По вопросу Данцига Бек воздержался от каких-либо высказываний. Он «хотел бы обдумать эту проблему в спокойной обстановке».

На следующий день у польского министра иностранных дел была возможность продолжить в Мюнхене обмен мнениями со своим немецким коллегой. Бек начал диалог именно с вопроса о Данциге. До сего момента он не мог найти никакого решения, но предостерегал от применения «тактики faits accomplis — свершившегося факта». В записи беседы Риббентропа говорится, что «Бек перешел затем к вопросу о Великой Украине и сказал, что его полностью удовлетворило высказывание фюрера об отсутствии там каких-то интересов и что он с откровенной радостью воспринял четкую и постоянную линию Гитлера на поддержание дружеских отношений с Польшей» {249} 249 Aufzeichnung Ribbentrops vom 9.1.1939, ebd. Nr. 120, S. 133. Nach den polnischen Quellen, insbesondere den Memoiren Becks, gewann Warschau den Eindruck, dass es entgegen Hitlers Bekundungen doch ernsthafte deutsche Ambitionen auf die Ukraine gab, weshalb eine Einigung in der Danzig-Frage nicht mehr möglich erschien. Vgl. dazu kritisch Roos, Polen, S. 392, insbesondere Anm. 107. . Риббентроп повторил предложения Германии относительно урегулирования проблемы Данцига и коридора, не вызвав при этом никакого отклика со стороны Бека. Далее он охарактеризовал «проводимую Польшей и Германией политику по отношению к России и в этой же связи — вопрос Великой Украины» как составную часть желанного окончательного урегулирования двухсторонних отношений.

Риббентроп в беседе с Беком 6 января 1939 г. о проведении совместной антироссийской политики:

«Я заверил Бека, что в Советской Украине у нас наличествует интерес только в том смысле, чтобы приносить России вред везде, где это только возможно, как и она это делает относительно нас. Поэтому мы, естественно, и сохраняем наш постоянный интерес к той части Украины, которая находится под властью России. Но мы никогда не обращались так с польской частью Украины, напротив, мы постоянно избегали таких отношений. Фюрер уже выразил наше негативное отношение к Великой Украине. Все зло, по-моему, кроется в том, что антирусская агитация в Украине естественным образом постоянно отражается на польском меньшинстве и на украинцах в Карпатской России. И мне кажется, что это можно изменить только в том случае, когда Польша и мы по украинскому вопросу будем работать в тесном взаимодействии. Я могу себе представить, что, осуществив широкое урегулирование всех проблем между Польшей и нами, мы пришли бы к тому, что украинский вопрос стал бы исключительно прерогативой Польши, а мы бы оказывали Польше всяческую помощь в решении этого вопроса. И мы снова приходим к тому, что от Польши потребуется четкая антирусская позиция, в противном случае ни о какой общности интересов не может быть и речи» {250} 250 Ebd., S. 133 f. .