Михаил Болтунов - Спецоперация «Зверобой»

– Мехлес, Мехлис…Чуйков…

Сергей поднялся на носочки, увидел, как со стороны деревни, идут несколько человек. Впереди гордо вышагивал Мехлис. Баталин узнал его петушиную походку. В прошлом году Лев Захарович приезжал к ним в академию, выступал. На шаг сзади него шел военный с петлицами генерал-лейтенанта. Это командующий Чуйков, понял Сергей. Дальше он узнал вчерашнего прокурора Холиченко, еще какого-то юриста, политруков.

Следом за ними, на некотором удалении, в сопровождении двух часовых медленно двигались комбриг Виноградов, полковник Волков, батальонный комиссар Пахоменко. Все с непокрытыми головами, без шапок.

Шинель командира дивизии была застегнута на все пуговицы, словно на строевом смотру. Начальник штаба шел широко распахнув полы, подставляя лицо колючему ледяному ветру. Начальник политотдела кутался, подняв воротник.

Сергей пригляделся к Онуфрию Волкову, с которым провел несколько недель бок о бок. Казалось, начштаба постарел на несколько лет. Серое лицо, мешки под глазами, впалые щеки, заросшие щетиной. Темные полукружья под глазами. Полковник старался держаться, не опускал головы, а вот батальонный комиссар Пахоменко совсем сник. Поднятый воротник почти полностью закрывал лицо, и только квадратный желтый подбородок торчал из-под серого шинельного сукна.

На первый взгляд комбриг Виноградов был спокоен. И только крупная жилка у глаза нервно дергалась, словно комдив хотел подмигнуть стоящим в строю командирам и солдатам.

Строй замер, утих шепоток и шелест. Вперед вышел Мехлис. Он гордо вскинул голову и почему-то громко крикнул, хотя спокойно, без надрыва, сказанное слово было далеко слышно в морозном воздухе.

– Товарищи красные командиры и солдаты! Слово для оглашения приговора военного трибунала предоставляется военному юристу второго ранга Токанаеву.

От общей группы отделился высокий, нескладный юрист в длиннополой шинели. Он сделал шаг, оказался впереди Мехлиса. Замешкался, отступил на полшага назад. Начал читать негромко, немного шепелявя, словно надоевшую, никому не нужную инструкцию.

– Приговор. Именем Союза Советских Социалистических Республик 1940 января 11 дня, военный трибунал 9-й армии Ленинградского военного округа в открытом судебном заседании в селе Важенвары в составе: председательствующего военного юриста второго ранга Токанаева, членов – младшего военного юриста Федорова, старшего политрука Бородкина, при секретаре Ганкине с участием государственного обвинителя…

Сергей слушал, а взгляд почему-то не мог оторвать от Мехлиса. Ноздри члена военного совета раздувались от негодования. Казалось, он готов был вырвать из рук председателя трибунала приговор и, сгорая в пламенном гневе, показать всем, как он ненавидит трех руководителей соединения, ожидавших своей страшной участи на холодном ветру.

…Рассмотрел дело номер шесть по обвинению Виноградова Алексея Ивановича, рождения 1899 года, по национальности русский, женат, член ВКП(б) с 1930 года, уроженец Калининской области, Осташковского района, образование среднее, бывшего командира 44-й стрелковой дивизии, по званию комбриг, имеет орден Красного Знамени и медаль 20 лет РККА, не судим…

Баталин вспомнил, как однажды поздним вечером, начштаба Волков рассказывал ему о комдиве. Оказывается, Виноградову не было еще и двадцати, когда он вступил в Красную армию, ушел на фронт, воевал против Колчака, был ранен. Окончил курсы краскомов, опять воевал, против Махно, потом против Врангеля. Позже служил, прошел все должности от взводного до начальника штаба полка. Пять лет руководил штабом, в 1937-м получил под свою команду полк.

Был направлен в специальную командировку в Китай. По возвращении его назначили командиром дивизии.

– Слушай, под расстрел их, что ли, подводят? – толкнул в бок взволнованный начальник связи.

– Да нет, не может быть.

– А ты послушай, послушай, что бормочет этот предвоентрибунала.

…Установил виновность Виноградова доказанной – услышал Баталин. – Своим преступным предательским руководством довел части дивизии до состояния небоеспособности… В самый ответственный момент, когда дивизия была в окружении белофиннов, оставил все основные силы дивизии без руководства…

Военюрист умолк, стараясь верхний лист, трепещущий на ветру, подложить под низ бумаг. У него ничего не получалось. Мехлис окинул предтрибунала рассерженным взглядом. Наконец тот справился с бумагами, продолжил зачитывать приговор.