Сергей Галикин - Будяк

Уже в поздних сумерках, когда полицаи увезли на телеге трупы убитых Будяком немцев и глухая, совсем мирная тишина окутала окрестности, осторожно озираясь, ползком подобрались они к берегу.

–Да-а, – сдавленно и куда-то в пустоту проговорил Кравец, – не знаю, что там у них еще в люльке было…Может, мины… сдетонировали. Ты гляди, как разворотило-то…, -и, вздохнув тяжко, сцепя зубы, полез в воронку. Там, на дне ее, кучей еще дымящихся лохмотьев лежало то, что осталось от старшины. Как-то неожиданно выкатилась на небеса полная большая луна. На берегу стало очень светло и – опасно. Найдя в отдалении место посуше, на пригорке, вырыли немецкой саперной лопаткой неглубокую могилу. Постояли над свежим холмиком с минуту молча. Кравец бережно положил над изголовьем Будяка небольшой кусок песчаника: – Мы еще к тебе вернемся, Пал Силыч! – и, трижды перекрестя последний приют старшины, быстро пошли на восток, догонять своих, на уже разливающуюся томно в степи робкую лимонную зарю.

––

Июльское белое солнце палило нещадно.

Голова колонны неспешно втягивалась в широкую тысячелетнюю балку. Северный склон ее, густо поросший мелким колючим терновником, с россыпями чабреца и перезрелого конского щавля, покато подходил к едва различимому берегу запруды, почти до середины заросшей молодым и высоким, густым камышом. Далее взгляду открывалось чистое водное пространство, матово блестя на солнце и упираясь в противоположный южный склон балки, почти голый, с желтеющими холмиками брошенных слепышами нор, круто спускавшийся к самой воде. На том берегу хорошо был виден и довольно глубокий узкий овраг, несколько ширящийся к запруде и поросший таким же диким терновником. Петляя, уходил он своим хвостом в неразличимую степную даль, теряясь в знойном мареве.

В полукилометре выше по течению виднелась разбитая бомбами дамба.

–Ваня, Гордиенко…, ты чего отстаешь, небойсь, волдыри портянками понатер. Терпи, не хромай, как старая кобыла. Он церемониться не станет, пристрелит и шабаш…– Будяк негромко, почти скороговоркой проговорил это почти не оборачиваясь, ибо немец, лениво шедший шагах в пяти сбоку и сзади, мог ненароком услыхать и дать прикладом карабина промеж лопаток, а он, голодный и злой, не сдержался бы… Умирать пока не хотелось. И очень не хотелось ему, ротному старшине Будяку, чтобы ни за грош пропал этот молоденький ростовский паренек, ровесник его старшего сына, рядовой Гордиенко, невесть откуда прибившийся к нему еще под Барвенково, в кровавом месиве последних боев в окружении и потом все время как-то державшийся с ним рядом ,в тяжкой глухой безнадеге и безысходности проклятого плена.

В хвосте колонны резко ударил винтовочный выстрел, конвойные немцы что-то прогалдели и стихли.

–Прими, Господи, убиенного раба твоего,.. и упокой его…душу…во веки веков…Опять полицаи, сволочи, кого-то из раненных добили.

Шедший рядом с Будяком незнакомый лейтенант зло сплюнул и внимательно заглянул ему в глаза. На его изрядно засаленной гимнастерке кубари с петлиц были спороты, однако на побелевшей от солнца ткани четко выделялись темно-зеленые квадратики.

Подведя колонну к дамбе, конвой ее остановил.

Офицер, сойдя с коляски мотоцикла, снял пилотку и, с измученным видом вытирая потный лоб удивительно белоснежным платком, подозвал жестом старшего из полицаев:

– Десять минут на водопой и отдых, Павловский! Десять минут! Объявите им их задачу, сроки и условия! Окружите всю дамбу охраной. Да! И не стреляйте вы пленных просто так – это имущество Рейха, они все находятся на учете!

Павловский, сухой коренастый полицай средних лет, гладко выбритый, с серого землистого цвета лицом, устало взойдя на небольшой холмик, вытер мокрую шею черной пилоткой, воткнул ее за ремень и заорал неожиданно густым низким басом:

– Колонна, слушай мою команду! Стой! Садись! Объявляется десять минут отдыха и…водопой! Перед вами дамба, разрушенная большевиками! Но она нужна победоносным танковым дивизиям Вермахта для дальнейшего продвижения их …к Кавказу! У вас чуть больше суток времени, к завтрашнему вечеру эта дамба должна быть восстановлена! И для вас это будет означать хороший обед, отдых и просто, жизнь! В противном случае всех вас ожидает расстрел! Я понятно говорю?.. Через десять минут по моей команде – разобрать лопаты, носилки и работать! Хорошо работать, скоты! При приближении к охране на десять шагов, они стреляют без предупреждения!