Владимир Малахов - Жигалов и Балатон. Последний удар «пантеры»

– Сержант, уберите собаку!

А тот в ответ:

–Да он сейчас полчасика и успокоится!

– Собака мне сразу не понравилась, – смеясь, сказал Жигалов.

– А ты что, тоже там был?

– А как же, это ж мой участок.

– Издалека смотрел?

–Нет, тоже на дереве сидел.

И они опять начинали хохотать, забыв прежние обиды, ведь это были будни их милицейской жизни, которую они себе выбрали.

А в жизни городка происходили перемены: он преображался, становился чище и наряднее. Исчезли последние бараки, а вместе с ними и свалки с помойками, их вечные спутники. Строилось много жилья, открыли новый Дом культуры, кинотеатр. Снесли старый базар, который Жигалов считал рассадником преступности, а на его месте возвели памятник героям войны. Даже не памятник, а целый комплекс. Ко всем этим переменам Иван Егорович чувствовал свою сопричастность. Столько бессонных ночей он провел в рейдах, сколько раз он пресекал хищение стройматериалов, так называемой социалистической собственности, сколько бесед провел с «несознательным элементом»… Причем с возбуждением уголовных дел участковый не торопился, понимал, что каждый отправленный в тюрьму – это горе для семьи, это детские слезы. Ну, бывало, умыкнул мужик со стройки рулон рубероида, Жигалов его так пропесочит, что у того при слове «рубероид» еще лет десять изжога начинается. Но не со всеми так поступал Иван Егорович, те, что терроризировали привокзальную зону, у него у самого были такой изжогой, что по ночам спать не мог.

Судьей в городке в ту пору был Григорий Яковлевич Головачев – фронтовик, инвалид войны, человек настолько уважаемый всеми, что даже те, кто срок получил, говорили ему: «Спасибо, Григорий Яковлевич!» Все это потому, что поступал он строго по закону. За долгое время своего судейства он научился быть абсолютно беспристрастным. Встретил его Жигалов как-то на улице:

– Здравствуйте, Григорий Яковлевич!

– Здравствуй, Иван! Как дела?

– Да, так, вроде все хорошо. Вот только блатные достали, сил нет.

– Что, сильно достали?

– Да это ж как гидра о семи головах, одну срубишь – две вырастет, – распалялся участковый, – один садится, другие освобождаются, годами нигде не работают, воруют по мелочи, да приезжих грабят, а заявления на них никто не пишет, вот они безнаказанностью и пользуются. А если кто и пишет, то обвиняемый один, а остальные свидетели и свидетельствуют они понятно в чью пользу.

– Да, – призадумался Головачев, – а знаешь, Иван, эта братия появилась еще после войны. Люди меняются, а промысел воровской остается, от тех первых и в живых-то теперь никого не осталось. Они раньше вокруг базара крутились.

– Базара того сейчас уже нет.

– Вот и они должны исчезнуть как пережиток прошлого, – произнес Григорий Яковлевич. – Ты, Иван, зайди ко мне через недельку, подумаем вместе.

Неделю ждать Жигалов не смог, не вытерпел, и уже на четвертый день пришел к судье. Тот его принял с улыбкой.

– Ты, Иван, «Операцию Ы и другие приключения Шурика» смотрел?

Жигалов утвердительно кивнул

– Там, – продолжал судья, – момент есть, когда Шурик на стройке с верзилой работает.

Жигалов опять кивнул.

– Вот этот верзила и подскажет тебе, что надо делать.

Иван Егорович даже обидеться успел на судью: «Он что, надо мной насмехается?» герой этого фильма, прямо скажем, отрицательный герой, очень напоминал Жигалову того мотоциклиста. Судья между тем продолжал, опустив очки на кончик носа и раскрыв Уголовный кодекс.

– Ты, Иван, Уголовный кодекс читаешь? – Жигалов опять кивнул, – плохо читаешь. Весь твой контингент, а именно, мелкие хищения, кража, – перечислял Головачев, – грабеж, хулиганство заканчивается на двести шестой статье УК. Вот тут-то верзила тебе и говорит: «Мыслить надо ширше».

– Что-то я вас не понимаю, Григорий Яковлевич, – обиженно произнес Жигалов.

– А понимать не надо, – надо следующую страницу перевернуть, – Головачев ткнул пальцем в книгу, – статья двести девятая – тунеядство. Ты же сам сказал: «Годами нигде не работают», а советский человек имеет не только право на труд, но святую обязанность быть полезным обществу. А в противном случае ты тунеядец.

– Как-то мне это даже в голову не пришло…

– Ведь у тебя с этой братией почему всегда проблемы? – продолжал судья, – потому что они всегда на шаг впереди тебя идут, ты же не знаешь их следующий шаг, а они все твои действия на пять ходов вперед знают. Плюс сейчас в том, что их познания в части Уголовного кодекса тоже заканчиваются на двести шестой статье «Хулиганство», а про двести девятую «Тунеядство» они и слыхом не слыхивали. А закон есть закон и статья в нем такая есть. Головачев улыбнулся и продолжал: