Борис Конофальский - Рейд. Охота

– Эфир слушал? – Первым делом негромко спросил Сашка, привставая, чтобы видеть, куда свернул грузовик.

– Никого. – Ответил Аким.

Дальше говорили они тихо, короткими фразами людей, которые понимают друг друга с полуслова:

– К реке пошли? – Спросил Каштенков. Это больше утверждение, чем вопрос. Он сам знал, куда ведут следы.

– А то куда же. – Ответил Саблин.

– Дождя ночью почти не было. – Произнёс Сашка.

Это означало, что они не узнают, когда здесь прошли грузовики. Могли и сутки назад тут быть.

– Почти.

– Надо глянуть, сколько их было.

– Надо.

– Я первый.

Аким кивнул.

Сашка встал и пошёл вперёд, шёл, согнувшись, чтобы голову над барханом не бай Бог видно не было. Аким чуть выждал, пошёл следом, перед этим достав на всякий случай две гранаты из ранца и положив их в карман пыльника.

Они подобрались к отпечаткам колёс поближе:

– Два, – тихо сказал Каштенков, показывая для верности два пальца.

Саблин кивнул, на песке было видно следы от двух машин. Это значит, стандартный китайский взвод человек тридцать-сорок со снаряжением. Прицепов не было.

– Может это… Беженцы, – с надеждой сказал Каштенков.

– Хочешь выяснить?

– Нее… – Сашка усмехнулся и мотнул головой. – Уходить надо.

– Куда пойдём? – Спросил Саблин.

Сашка достал планшет, они склонились над ним.

– А выбирать-то нам особо и не из чего, – сказал пулеметчик, мотая карту. – На востоке у реки китайцы, с запада мы пришли, на юг в степь смысла нет, давай возьмём на север.

Да, действительно кроме как на север им больше и некуда было идти. Аким кивнул, согласился:

– Пошли.

Вот так вот. Шли, как на прогулке, на сколопендр охотились, пауков давили, уставали, конечно, но пластуну идти десятки километров в день – дело привычное. И тут сразу всё изменилось, прогулка превратилась в скрытный боевой отход. Была прогулка, стала операция. И про привал забыли сразу, откуда силы взялись, пошли на север бодрым шагом. Хорошо, что барханы измельчали, теперь им приходилось идти не вдоль стен из песка. А через них. Вернее, петляя межу ними. И они торопились, хотели уйти подальше. Китайцы казаков особенно не любили, впрочем, как и казаки китайцев. Конечно, радаром их тут среди барханов не сыскать, но не дай Бог, разведчик-китаец запустит дрон. Решит окрестности осмотреть, и всё. Считай, конец. Даже если просто следы найдут, а не их самих. И поэтому казаки шли быстро. Без привалов. Лишь бы подальше уйти. Воду пили на ходу и ели на ходу. Шли и надеялись на дождь, чтобы следы смыл, или на солнце, чтобы песок высушило, который следы засыплет. В общем, не всё зависело только от них самих, им ещё не помешало бы немного везения.

Уже к десяти часам дня идти быстро сил не осталось, кажется, ушли, прошли почти двадцать километров. Саблин начал было успокаивается. Когда Каштенков поднял левую руку вверх:

– Зараза, – только и смог прошептать Аким, снимая дробовик с предохранителя и вставая на одно колено.

Сашка снова согнулся, прошёл вперёд несколько метров и тоже присел, разглядывая землю. Потом повернулся к уряднику и позвал его к себе.

Аким уже и не знал, что хуже: траки от грузовиков НОАК или то, на что он сейчас смотрел.

Нет, всё-таки, грузовики – это не так опасно, и они, и китайцы здесь на равных условиях. Если только у китайцев нет миномётов. От них можно было попытаться уйти в перестрелке, с боем оторваться. Ставить мины, использовать гранаты, уходить перебежками. Тянуть до ночи. В принципе, можно было пытаться. А от этих…

Аким и Саша молча смотрели на отпечаток босой человеческой ноги на ещё не высушенном солнцем песке. Чёткий ровный след не очень большой ноги. Они оба знали, кто оставил его. Никто в пустыне не может ходить босой по раскалённому до адских температур песку, кроме них, жителей глубокой пустыни, которых все, и они сами, называли даргами.

Казакам здорово повезло, что это они нашли следы даргов, а не наоборот. Они сидели молча, наверное, целую минуту. Аким даже волноваться стал, думал, что пулемётчик скис. Но нет, пулемётчик был парень, что надо.

– Давай возьмём восточнее, – сказал он, снова доставая планшет. – Пойдём на северо-восток, к реке поближе.

Саблин другого выхода не видел:

– Да, так и сделаем. Интересно, один он или нет.

– Один! – Сашка фыркнул. – Да степняки говорили, что они по одному никогда не ходят. Убираться нужно отсюда, без колёс с ними много не навоюешь.

Это Саблин и без него знал. Конечно, болотные казаки с даргами никогда не встречались, эти пустынные жители так далеко на север не заходили, а во время боевых действий в степи дарги всегда откочёвывали подальше от войны. Так что пластуны их почти никогда не видели. Но по рассказам степняков и по книжкам из девства они знали, что непросты те, очень опасны. Что они быстрые и ловкие, отлично стреляют, и что степь – их дом. И ни жара, ни жажда им не мешают воевать часами. Так же пластуны знали, что не броня и не винтовки главное оружие против дикарей, а дроны и колёса. Степные казаки загоняли даргов, постоянно маневрируя и стараясь зайти им в тыл, во фланги, отрезать их от пустыни. Занять высокие барханы, удобные для стрельбы. Так и кружились по степи часами, не выпуская даргов из оптики коптеров, не отставая от них, не давая им покоя, пока те не садились на горячий песок и от усталости не могли больше встать. Как ни крути, как ни бегай, как ни будь ты ловок и быстр, а силёнок в квадроцикле побольше. И в аккумуляторе у квадроцикла электричества побольше, чем у тебя твоих диких сил. Так, загоняв даргов до полуобморочного состояния, казаки их и брали, старясь не упустить ни одного. А как иначе, с этими пожирателями саранчи по-другому никак, или изведут станицу своими бесконечными набегами, своим воровством сетей для ловли саранчи, своими опасными засадами. А когда совсем мочи от них не было, казаки всех ближайших станиц собирались, искали их стойбище и, нагрянув с миномётами и пулемётами, зачищали стойбище под ноль, безжалостно. Вместе с бабами и детьми. И тогда в той части степи становилось тихо и спокойно лет на пять или шесть, пока новое племя не накачует на заброшенное стойбище и не решит пожить в таком хорошем и сытном месте. И тогда всё начиналось сначала.