В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы

Одновременно велись научные работы. В конце каждого года требовалось сдавать отчет по работе. О результатах работы делался доклад на семинаре лаборатории.

Научно — исследовательские работы, которые мне приходилось выполнять по плану, потом были включены в мою диссертацию.

Во время работы в НИИ меня избрали заместителем секретаря партийной организации лаборатории. В это время произошло событие, которое отразилось на жизни многих людей.

Расскажу подробнее.

В институт прибыла комиссия ЦК КПСС во главе с заведующим одного из секторов отдела промышленности. В партийном бюро собрали секретарей парторганизаций лабораторий, среди которых был и автор этих строк, так как наш секретарь был в отпуске.

Зав сектором ЦК КПСС попросил секретарей партийных организаций высказаться по вопросу о состоянии дел в институте. Все выступавшие говорили общие фразы и, обсуждение шло, как говорится, ни валко, ни шатко.

Когда очередь дошла до меня, как будто с цепи сорвался. Рассказал, что на заседания Ученого Совета мы ходим, как на посещение зверинца. Лаются между собой академики спасу нет.

Но это бы еще ничего. Рассказал о настроениях рабочих. Вот мой рассказ. Помню его дословно, но привожу с некоторыми сокращениями..

— Прихожу в мастерскую, а рабочие митингуют. Увидев меня, замолчали. Говорю, что, если мешаю, то могу уйти. Один из рабочих сказал: — «Продолжай, Жора, этот свой не выдаст!» Сажусь на какой то чурбачок. Слушаю, о чем митингуют рабочие. Обсуждался жилищный вопрос. Не задолго до этого секретарь партийной организации института, доктор наук, только что получил квартиру. Митингующий рабочий сказал, что секретарь — начальник и поэтому получил квартиру. Он же рабочий родился в подвале, всю жизнь живет в подвале, и, видимо, умрет в этом подвале. «Потому, что я рабочий!» После этих слов рабочего у меня с ним состоялся такой разговор:

— В котором часу Вы ложитесь спать? — спрашиваю рабочего.

— А это какая передача по телевизору! Если интересная, то сидим до конца, а, если какая нибудь мура, то часов в 10 на боковую, — ответил мне рабочий.

— А вот секретарь парторганизации в 10 вечера только выходит с работы!

— Так он за это получает!

— Ничего не получает, а даже лишается некоторых заработков, которые получил бы, не будь секретарем. Он доктор наук, а ученых такого высокого ранга все время просят оппонировать, рецензировать, редактировать и прочее, разумеется, за плату. Будучи занятым партийной работой, он отказывается от этих заработков..

Вижу, что председатель комиссии лихорадочно записывает мои слова. Мне было ясно, что эта информация будет доведена до самых верхов и последует незамедлительная реакция. Мое выступление перед комиссией, было более красочным и эмоциональным..

В том, что последует реакция со стороны руководства страны, не ошибся, так как сразу же развернулось интенсивное жилищное строительство.

Еще один вопрос я поставил перед руководством. Дело в том, что крупные ученые ( академики и члены — корреспонденты Академии наук СССР) занимали должности сразу в нескольких НИИ или ВУЗах. Это приводило к тому, что они фактически не работали нигде.

Заведующий нашей лабораторией состоял в штате сразу шести организаций. Это мое высказывание тоже было записано председателем комиссии и в скором времени было принято правительственное постановление о том, что ученый может, кроме основной работы, работать на полставки в другой организации и обязательно только в одной.

Позднее появилось сообщение, что тогдашний Ученый Секретарь Академии Наук состоял в штате 114 организаций, причем в тридцати он получал зарплату.

Когда зашла речь о директоре нашего института и, председатель попросил меня высказаться по этому вопросу, назвал фамилию одного члена — корреспондента, работавшего в нашем институте. В скором времени он был назначен нашим директором.

Читатель, наверное, подумает, что автор этих строк переоценивает свою роль в событиях, происходивших в то время, Не буду спорить, но последовательность событий изложена совершенно точно. Вполне возможно, что руководители страны при принятии перечисленных решений, ориентировались и на другие сигналы с мест.

Не могу обойти молчанием еще одно событие, происшедшее в то время, по двум причинам. Автор этих строк был участником этого события, а изложение вопроса покажет читателю обстановку, царившую в стране в то время.

В 1955 году началось освобождение политических заключенных 1937 года. В те годы действовала такая установка: —"Или десять лет, или на тот свет!" Десять лет — это был максимальный срок заключения. Если преступление было более тяжким, то следовал расстрел.