Алексей Рындин - Где не было тыла

— Это твоя личная философия, или люди об этом говорят? — спросил я.

Коршунов насторожился и посмотрел на нас в упор.

— Нет, бесед я не проводил, но вижу и знаю своих людей, — с обидой в тоне объяснил он, — люди говорят: «Все мы, в данном случае, не только себя освобождаем, но и являемся освободителями угнетенных».

На заречной стороне по бугру редкой цепью лежали наши бойцы, обратив оружие в сторону поля, уходящего к лесу.

— Где же твои трофеи, товарищ Добровольский? — обратились мы к лейтенанту, вошедшему из домика нам навстречу.

— А вон смотрите, — кивнул он в сторону, где, завалившись боком, стояла подбитая, покрытая копотью немецкая танкетка. — Испорченная… Некоторые механизмы сняли, — объяснял командир боевого подразделения. — Немцы отходили на юг, к Кэлэрашу… Но, видимо, задержались вот в тех лесах, потому что еще недавно оттуда стреляли минометы.

Добровольский–мой земляк, кубанец. До начала войны работал учителем в средней школе станицы Петропавловской. Встретившись в лагере, я сразу почувствовал в нем сильный характер, умение найти подход к любому человеку. Поэтому и привлек его к патриотической работе в одном из бараков. Так вот и сдружились.

К концу дня мы с полковником возвратились в штаб. Не успели войти в помещение, как в комнату вбежал Лев Беркович.

— Войне гата! Конец войне!

— Тише, тише, в чем дело? — не поняли мы.

— Капитуляция! Антонеску свергнут!.. Скорей к приемнику.

Мы пошли в комнату, где стоял немецкий радиоприемник, захваченный Шикиным на вокзале еще в первый день боев. Сели на стулья в ожидании, когда начнется повторная передача из Москвы.

— Когда же поступило сообщение? — спросил я.

Беркович, когда говорил о чем–нибудь важном, всегда левую руку прикладывал к груди. Так он сделал и теперь.

— Извините, товарищ комиссар, я стал крутить приемник, чтобы музыку послушать… Ведь давно не слушали, и вдруг: «Говорит Москва.;.» Слова: «Румыния», «восстание в Бухаресте» и так далее. Но я слышал только конец.

— Шляпа вы, Беркович. Как это такое прозевать? — серьезно заметил полковник.

— Сейчас передача будет повторена, товарищ полковник, — оправдывался Беркович.

Оказалось, что жители Слобозии тоже узнали о боевых действиях в столице и сообщили об этом нашим бойцам. Иа улицах города гремело наше русское «Ура!».

Вскоре с передовой в штаб прибежал посыльный, чтобы узнать, действительно ли Румыния вышла из войны?

Наконец настал час передачи, и мы услышали то, что всех волновало. Я быстро подготовил информацию и отправился на передовую, злясь, что о такой важной новости узнал слишком поздно. Трудно, почти невозможно передать настроение людей. Они преобразились.

Мы написали приказ по отряду. В нем указывалось, что в связи с выходом Румынии из войны против СССР и объявлением войны гитлеровской Германии советские люди переживают большую радость и готовность вместе с патриотами Румынии довершить разгром фашизма. В этот же день нам стало известно о воззвании ЦК Компартии Румынии к народу, в котором, в частности, говорилось: «Столкновение с гитлеровскими силами неизбежно. Коммунистическая партия Румынии призывает рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию и всех граждан Румынии любыми средствами бороться против смертельного врага румынского народа, за свое будущее» [20] 23 августа — национальный праздник румынского народа. Бухарест, 1945, с. 48. .

В этот же день к нам прибыл мэр Слобозии. Он предложил свои услуги и заявил, что признает нашу военную власть.

Бои переместились на окраину города. Противник обстреливал наши позиции из минометов, однако вел огонь торопливо, и мины редко достигали цели.

Стало известно, что с нагорной стороны, у лесопосадок, появились гитлеровские снайперы. Это скоро подтвердилось печальным для нас фактом. В конце дня к штабу привезли убитого лейтенанта Добровольского. Обиднее всего было то, что это случилось уже после самых ожесточенных боев.

За Яломицей Добровольский с группой бойцов пытался окружить прорвавшихся к реке автоматчиков. «Убили только его одного», — докладывали бойцы.

— Герои умирают в бою, — тяжело выговорил Хазанович, выслушав сообщение о гибели товарища. С болью в душе мы похоронили Добровольского.

Пришлось усилить круговую оборону вокруг города: подкрепили гранатами и пулеметами участки наиболее вероятного появления танков противника.

Вечером в штабе появился лейтенант румынской армии, сносно говоривший по–русски.