Коллектив авторов: Партизаны Великой Отечественной войны советского народа

Р. Июльский

В стороне от дорог, по которым двигались вражеские колонны, с каждым днем растет и ширится движение партизан, наводящее страх на захватчиков. Броневики прошли шестьдесят пять километров и остановились вблизи небольшой наполовину сожженной деревушки. Броневики встали в рощице. Капитан Хрустицкий вышел из машины и с тремя красноармейцами пошел по канаве вдоль дороги.

Вот и деревня. Капитан и красноармейцы идут мимо обгоревших домов. У крайней избы они увидели седого старика.

— Здравствуй, дедушка.

— Ну, здравствуй, — осторожно ответил крестьянин.

— Немцы не проходили?

Старик молча посмотрел на пожарище.

— А куда пошли немцы?

Старик молчал.

— Не бойся, дедушка, говори смело, я свой.

Когда старик убедился, что имеет дело с советскими людьми, он повеселел, приободрился и, кликнув внука, сказал ему кратко:

— Проводи командира.

— Идемте, товарищ капитан, провожу вас, — сказал парень и отрекомендовался: — Меня зовут Василь, я здесь для связи.

Парень шел и рассказывал, как первый немецкий разъезд, войдя в деревню, начал расспрашивать:

— Яйца есть?

— Нет, — сказали ему.

— Молоко есть?

— Нет.

— Для большевиков у вас все есть, — злобно сказал немецкий офицер.

За разъездом прошла немецкая колонна, и в деревне запылали дома. Кое-где возле домов, в пыли, лежали тела расстрелянных немцами крестьян. Деревья превращались в виселицы. Колхозники скрывались в лесу. Некоторые перебегали из деревни в деревню, из колхоза в колхоз. И если где-нибудь находились не успевшие эвакуироваться люди, им рассказывали о зверствах фашистских варваров. Деревни пустели. Лошадей и коров угоняли в лес, там же прятали и тракторы. Люди забирались поглубже в чащу, куда не смеют сунуться фашисты.

Вскоре захватчики почувствовали силу народного гнева.

В канавы у дорог падали подстреленные гитлеровские солдаты, опрокидывались взорванные немецкие грузовики.

Капитан и паренек в нахлобученной кепке подошли к роще. Парень посвистел. Среди сосен показался невысокий человек лет сорока, с рыжеватой бородкой, с немецким автоматом через плечо.

— Откуда? — спросил капитан, показывая на автомат.

— Разжились.

— Большой отряд?

— Усиливаемся. Прибывают новые товарищи.

— Добавить вам оружия?

— Можно взять, если есть лишек… А то и так разживемся. Наше дело, — сказал командир партизанского отряда, — действовать всюду — на дорогах, тропинках и в лесу. Фашистской сволочи от нас нигде житья не будет.

Каждое слово партизана дышало ненавистью к захватчикам и уверенностью, что враг скоро покатится с захваченной земли.

Капитан рассказал партизану об обстановке на фронтах. Многое партизанам уже было известно. Речь товарища Сталина, сведения о крепнущем с каждым днем отпоре врагу, о разгроме многих немецких частей разными путями уже дошли до партизан.

Капитан получил важные сообщения о движении немецких частей. Он узнал, что небольшая колонна танкеток проследовала на О. Ничего серьезного в этом не было. То был один из разгаданных немецких приемов — попытка как-нибудь просочиться в наш тыл, чтобы наделать шуму, создать видимость окружения и посеять замешательство.

Через несколько минут броневики разведчиков уже мчались проселочными дорогами к О. Вскоре они заметили колонну и обстреляли ее. Танкетки нырнули в лес. С ними шел автобус. Простреленный пулями, он остановился. Из него выскочили несколько штабных фашистских молодчиков и также скрылись в лесу, куда не могли повернуть броневики.

Поздно вечером капитан докладывал командиру части о первых результатах разведки.

— А «язык» где?

— Будет «язык», — убежденно ответил капитан. — У нас связь с партизанами. Они в лесу хозяева. Добудут нам «языка».

И действительно добыли.

Наутро перед командиром части стоял плененный унтер-офицер из того самого автобуса, который накануне обстреляли разведчики. В блиндаже командира на ящике были разложены вещи, вынутые из автобуса: немецкие карты, железный ящик с пломбой, платья, куски материи, женские туфли, тапочки.

— Я прошу, — сказал пленный вытягиваясь, — задавать только такие вопросы, на которые позволяет отвечать мне достоинство унтер-офицера германской армии.

— А это что? — презрительно сказал командир, показывая на вещи, награбленные фашистами. — Вот каково ваше офицерское достоинство!