Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 1. Чем я хуже?

– Обучение в институте платное что ли?

– Ну, да. А как ты хотел? И в старших классах тоже. Не помнишь?

– Нет.

– Бесплатно учатся только по седьмой. А потом уже твое дело: продолжать образование за плату или идти работать. Я вот поработала после школы, а теперь хочу расти. Ты был со мной согласен. Выдержим такой удар по семейному бюджету?

– Выдержим. Зато, когда станешь инженером, а потом и крупным специалистом в народном хозяйстве, улыбнулся «Саня», – наверстаем. Слушай, а напомни пожалуйста, ХММИ – это что за институт такой?

– Харьковский механико-машиностроительный институт. Он возле нас находится. Совсем не помнишь? Если по Юмовской от Пушкинской в обратную сторону пойти, а потом направо свернуть, он и будет.

– А мне почему-то чудится, такие вот завороты памяти странные, что там какой-то другой институт будто бы находится. Харьковский политехнический, ХПИ…

– Ну, Саня, это правильно вспоминаешь. Но пока еще не все. Когда-то он так и назывался. Харьковский политехнический институт, ХПИ. А потом, я точно не помню в каком году, его разделили по факультетам на отдельные институты. Три из них остались на прежней общей территории. Наш механико-машиностроительный, ХММИ; химико-технологический, ХХТИ и электротехнический, ХЭТИ. А еще три института перенесли в другие места. Вспоминаешь?

– Нет. Этого не помню. Только ХПИ почему-то в памяти всплыло. Ладно. Тебе в институте учиться, а мне бы, Клава, вначале хоть бы научиться по новой полуторку водить… Да и в быту правильно себя вести, не быть посмешищем…

– С полуторкой тебе твой Колька с удовольствием поможет. И ваш начальник Палыч, уверена, ни в чем тебе не откажет. А с бытовыми вопросами – я. Не вспомнишь – так заново научишься. А вообще, знаешь, Сань… Ты, если честно, после аварии как-то изменился. Дело даже не в том, что ты ничего не помнишь, а в том, что ты каким-то другим стал… В манерах, в характере… Вот рука, – Клава погладила его широкую огрубелую ладонь с въевшейся чернотой от машинного масла и железа, – твоя. Лицо – твое. Голос – тоже твой. Запах… А в целом – что-то незнакомое… Ты не обижайся, но я говорю, как я это чувствую.

– Да я и не обижаюсь, – опустил глаза «Сань». – Я тебя понимаю. Только что мы с этим будем делать? Хочешь, я могу на время в заводскую общагу обратно перебраться, если тебя смущаю.

– Ну, вот, все-таки обиделся. В какую это общагу ты от родной жены собрался? Не дури.

– Да я только ради тебя так сказал… А хочешь и я тебе что-то скажу?

– Хочу. Говори.

– Ты только не обижайся, на то, что услышишь. Я ведь действительно тебя забыл. Ты для меня сейчас не привычная жена, а красивая добрая и замечательная, но совершенно незнакомая девушка. Я, можно сказать, сейчас заново с тобой знакомлюсь. И пока даже как-то тебя стесняюсь.

– Сань, а ты и выражаешься как-то по-книжному, более образованнее, что ли… Раньше ты так не говорил. И не материшься совсем… За весь вечер ни одного соленого словца я от тебя не услышала. Так это я что, тоже с чужим парнем сегодня спать буду? – жарко хихикнула Клава. – Я, вообще-то, женщина порядочная, мужу своему не изменяю. Замуж выходила не тронутой… Ладно, не куксись. Что ж теперь делать остается? Придется изменить мужу вчерашнему с мужем сегодняшним.

– Клава, – потупился «Сань», – ты извини, но, боюсь, что сегодня у меня с этим делом, может и не получиться. Тоже последствия аварии, думаю.

– С «карданом», как ты его называл, проблемы? – встревожилась Клава.

– Именно, – улыбнулся про себя такому шоферскому названию этой части тела Алексей Валентинович. – Что-то он у меня после аварии вверх не идет.

– Ты им не стукался?

– Вроде, нет.

– А что врачи сказали?

– Я им на это как-то не жаловался. Постеснялся. Может, со временем, и само пройдет.

– Ладно, Саня, я дома сама все проверю. Может, прямо сегодня и пройдет. Вот посмотри на меня. Скажи, ты меня любишь?

– Люблю, – покривил душой «Саня», но и полностью равнодушным к этой обаятельной молодой женщине, доверчиво прильнувшей к нему мягким теплым телом, он уже не был.

– Кстати, – переменила тему Клава, – а ты, как из больницы вернулся, и не курил ни разу.

– Да ты знаешь, что-то мне и не хочется совсем. Думаю, теперь уже и не буду.

– Да ты что? Как это не будешь? Все нормальные мужчины курят.

– Так не хочется мне. Опять же, у курящих людей запах плохой изо рта. Одежда табаком прованивается. И, говорят, для здоровья шибко вредно.

– А откуда ты это все знаешь? Ты ведь ничего не помнишь?