Игорь Срибный - Даша из морской пехоты

Дарья замолчала, выговорившись, опустив низко голову…

– Ну а я, Дашка, натаскалась раненых, не приведи господь… – тихо произнесла Маша. – Не приведи господь… Я вот тоже не знаю, как это объяснить, что таскала на себе мужиков здоровенных, как это вообще?! Таскала, да, в два-три раза тяжелее меня… Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Да еще и винтовку его… Сбросишь… Идешь за следующим… И так до десятка раз за одну атаку. А во мне-то самой сорок восемь килограммов – муха больше весит. Просто не верится, как это я могла…

– Ты сюда-то как попала, Маша? – Даше захотелось отвлечь подругу от тяжелых воспоминаний. Но получилось наоборот…

– Сейчас расскажу, Дашуня! – Маша как-то отрешенно взглянула на Дарью. – Как я сюда попала… Мы видели, что отряд морской пехоты отошел, и, честно сказать, загрустили. Хотя я ведь знала, что в отряде осталась едва ли треть моряков, что пришли на позиции первого ноября. Но все равно было грустно, что пехота остается один на один с врагами… А пехотинцы-то уже почти месяц держали оборону, и ни немцы, ни наши убитых не убирали, запах стоял, это ужас… Страшно вспомнить… Словом, на третий или четвертый день после вашего отхода это случилось. Нас немцы выбили из первой линии окопов. Мы получили приказ на отход и ушли во вторую линию, а все раненые остались в первой, потому что эвакуировать их под обстрелом никак не возможно было. Мы собирались отправиться за ними ночью. Ну, санитары, ездовые, писари, мы – медики. И прикрытие – десяток солдат. Вывозить должны были на подводах, машины все сгорели. А ночью мы услышали из окопов стрельбу, а потом долго-долго оттуда доносились дикие крики. Через ходы сообщения к нам пытались прорваться немецкие автоматчики, но мы их отбили. А утром пошли мы в первую линию… Да-а… Оказалось, что ночью немецкая разведка проникла в окопы, и кто-то из раненых, кто еще мог держать в руках оружие, пытался отстреливаться… Немцы их резали ножами, кололи штыками… Но не до смерти… Оставили в окопах истекать кровью… Немцы обнаружили, что мы в окопах, и начали бомбить, одни самолеты улетают, другие прилетают. Сразу же почти все оказались ранеными. У первого солдата из группы прикрытия, к которому я подползла, была осколком перебита рука, и я стала шину накладывать – рядом легла и бинтовала. Потом второй, третий, и уже со счета сбилась… Чуть стихло, мне кто-то говорит: «Мария, что с тобой?» Я глянула, а у меня все штаны в крови, даже не почувствовала сначала, что мне осколок в ягодицу попал, – он сейчас там и сидит! Ну, в общем, меня тоже на подводу посадили и отправили сюда, в госпиталь. А я подумала, что наверняка тебя здесь найду, и… вот нашла!

Из глаз Маши вдруг густо-густо покатились слезы, и она уткнулась в плечо подруги. А затем рыданья сотрясли все ее тело…

– Господи, Машка, что ж ты сразу не сказала?! – заголосила Дарья. – Пойдем скорей в операционную!

– Дай ей выплакаться, не торопи! – сказала пожилая санитарка тетя Ксения, опуская окурок самокрутки в гильзу от снаряда. – Ты видишь, досталось ей, ой как досталось. Пусть поплачет девка, а я пойду дежурного хирурга предупрежу, чтоб, значит, готовился…

– Кто дал нам силы, Дашка? – запричитала вдруг Мария. – Кто позволил нам выдержать то, что человеку, а тем более слабой, беззащитной женщине не под силу?! Кто?!

– Не надо вам, девоньки, гадать и придумывать что-то! – сказала санитарка тетя Ксения, тяжело поднимаясь с табурета. – Господь нас всех спас. Только Господь пощадил, помог и спас нас по молитвам Царицы Небесной и всех святых. И-и, девоньки, я еще в Гражданскую войну всего этого насмотрелась, знаю! Оно, хочь и красные были некоторые, а которые белые, значит, а как начнется обстрел, так все одинаково верующими становились…

Сегодня Сауле впервые в жизни убила женщину… А потом еще одну. В сущности, никакого смысла в этом убийстве не было, и она сама не смогла бы себе объяснить, зачем она это сделала…

Но что сделано, то сделано. Она убила бездумно, автоматически… Первая женщина – сестра милосердия вытаскивала с поля боя раненых, а вторая в мелкой балочке, скрытой от глаз противника невысоким кустарником, оказывала им первую медицинскую помощь. Сауле засекла сначала первую, когда та с очередным раненым на плечах ползла к балке. Девушка надрывалась – в оптический прицел хорошо было видно, как искажалось от непосильной нагрузки ее лицо – тяжело ей было тащить бойца, который весил, наверно, в два раза больше, чем она. Бедолага преодолевала за один рывок не более десяти сантиметров, но продолжала упорно ползти… Сауле повела прицелом по направлению ее движения и обнаружила вторую. Рядом с нею лежали трое раненых, уже перевязанных, готовых к дальнейшей эвакуации в тыл…