Богдан Сушинский - Власов - восхождение на эшафот

– Кажется, вы настроены куда решительнее меня.

– Поэтому хочу знать о вас все, – чувственно улыбнулась она, приподнимаясь на носках и с трудом дотягиваясь до его губ. – Вы должны доверять мне.

Власов взял ее на руки, подержал так на весу, вновь ощущая себя молодым и сильным, и понес к широкой низкой кровати, которой суждено было стать их брачным ложем. Выскользнув из рук мужчины, она промурлыкала: «Только после душа», но Андрей продолжал чувствовать себя так, словно Хейди все еще оставалась в его объятиях.

Сегодня он как бы заново осознал, что ему всего лишь сорок три, и что это все еще возраст любви и тайных свиданий, а не только генеральских чинов и должностей. И что никакие фронтовые грехи, равно как и заслуги, не лишают мужчину его возраста права предаваться любви за сотни километров от фронта, посреди чужой, некогда «вражеской» для него земли, с женщиной, которая еще недавно была женой вражеского офицера.

Душ за стеной утих, и Власов мысленно представил себе, как, мурлыча под нос какую-то песенку, Хейди священнодействует над своим телом, пользуясь при этом огромным полотенцем. Стройная, с девичьей фигурой, она способна была завлечь кого угодно. Так что можно лишь поражаться тому, что эта саксонка избрала именно его, мятежного генерала, бывшего лагерника, чья судьба так же непредсказуема, и даже пока еще не загадана на небесах, как и судьба Иисуса после второго, еще не состоявшегося, пришествия.

Оказавшись с Хейди в постели, Андрей вдруг почувствовал себя так, словно никогда до этого не был с женщиной. Да и сама она вела себя так, будто он стал первым ее мужчиной – настолько обостренным было у нее ощущение девственности своего тела. Столь страстной казалась реакция на каждое его движение. Таким яростным представало стремление Хейди почувствовать себя по-настоящему обладаемой.

Разве там, в болотах под Волховом, и потом, сидя в брошенной хозяином крестьянской избе в деревушке Туховежи, мог он предположить, что страдные пути пленника приведут его в один из самых фешенебельных курортов? И пусть простят его все те солдаты, чьи кости дотлевают сейчас по лесным оврагам и болотным топям бывшего Волховского фронта. Ощутить нечто подобное им уже не дано, даже если все они давно попали в рай. Ибо рай, если он существует, создан для духа. Они же, земные, грешные, привыкли ценить райскую блажь собственного тела.

– Это было изумительно, – с восхищением признался он, когда, обессиленный, затих, все еще погребая конвульсивно вздрагивающее тело женщины под своими огромными, хотя и далеко не атлетического склада, телесами.

– Признаться, я очень старалась, Андрэ. Слишком уж хотелось понравиться.

– Ты и так понравилась мне. Причем задолго до постели.

– До постели – не то! Важно, чтобы в постели, тогда это надолго. Все остальное принадлежит грезам молодости.

– В таком случае следует признать, что у меня это начиналось именно с «грез молодости», – он лег рядом с ней, огромный и сильный, – чувствуя, что способен отстоять свое право на эту женщину.

– Простите, Андрэ, мое любопытство, но… должна ли я верить тому, что образование свое вы начинали не в кадетском корпусе, а в духовной семинарии? – Власов давно понял, что главное в их сегодняшней встрече Хейди видит не в любовных забавах, а в основательном знакомстве. Он уже давно заметил, что интерес фрау Биленберг к нему выходит далеко за пределы чисто женского любопытства.

«Но ведь не работает же она по заданию разведки!» – почти взмолился генерал. Слишком уж ему не хотелось, чтобы все обернулось банальным составлением досье.

– Никакой тайны в этом нет, я действительно учился в духовной семинарии. Но окончить ее не удалось – революция.

– Не могу вообразить вас в роли священника. Такой исход вашей судьбы представляется мне чистым безумием.

– Теперь, после того, как я окончил стрелково-тактические курсы и курсы преподавателей Школы командного состава, эта затея моего старшего брата – добиться, чтобы я стал священником – тоже кажется мне безумной. Но учтите, – вновь незаметно перешел генерал на «вы», – что я был тринадцатым ребенком в семье, и даже то, что я дошел до семинарии, следует воспринимать как подвиг.

– Матерь Божья! – тяжело, вздохнула Хейди. – Тринадцатым! Я бы посочувствовала вам, если бы не знала, что рядом со мной генерал-лейтенант, руководитель Русского освободительного движения. Все зависит от того, как вы поведете себя дальше. Но учтите, – без какой-либо игривости предупредила Биленберг, – я рассчитываю, что в конце концов к власти в России придет правительство генерала Власова. Как, скажем, в свое время в Испании в результате гражданской войны к власти пришло правительство генерала Франко.