Сергей Михеенков - «Черный туман»

И долго потом Зинаида вспоминала ту встречу. Больше всего ей хотелось спросить пустынника о том, что давно беспокоило ее. Почему у нее не будет детей? Ведь если Саша вернется, то у них обязательно должны быть свои дети! Но Нил сразу запретил ей спрашивать о чем-либо. Будто и вправду знал, что у нее на душе. А обращался он не только к ней, но и к Саше. Будто тот, о ком она неустанно думала все эти дни и месяцы, сидел с нею рядом в телеге. «Опора вам…»

Так и ехала до самого села, потрясенная этой неожиданной встречей.

В Подлесном и Зинаиду, и Улиту ждали. Правду сказал монах Нил.

На околице возле моста через речку Зинаида окликнула девочку лет десяти-двенадцати. Она шла навстречу, пристально вглядываясь в лица Зинаиды и Улиты.

– Скажи, как нам проехать к дому Воронцовых?

– Вы к Воронцовым? – живо встрепенулась девочка, остановилась в двух шагах от повозки и вся выпрямилась, будто в ожидании. Какое-то слово, которое ей хотелось сказать, трепетало на ее губах, а серо-зеленые глаза сияли радостью. Зинаида не выдержала и тоже улыбнулась:

– Ты Сашина сестра?

Девочка тоже улыбнулась. Губы ее взволнованно дрожали, а пальцы перебирали поясок голубенького ситцевого платьица. Она в этот миг была очень похожа на того, ради которого Зинаида и ехала сюда. Такая же осанка. Те же серо-зеленые глаза. И та же неторопливость в словах и живость губ.

Девочка кивнула.

– А вы Зинаида? Сашина невеста? Да? – Лицо девочки сияло таким искренним счастьем, что Зинаида и сама не знала, что делать и что сказать. И поэтому она тоже молча кивнула, улыбаясь навстречу.

Сашина невеста… Вот она и приехала к нему на родину. Невеста…

– А меня Стешей зовут. А это Улита? Сашина дочь? – И Стеша подбежала к повозке, наклонилась к Улите и поцеловала ее в висок. – Как хорошо она пахнет!

И в глазах Стеши, и в ее словах, и в порывистых движениях было столько непосредственности, столько радости и чувства сбывшегося ожидания, что Зинаида и сама кинулась к ней и обняла как сестру.

– Ты так похожа на своего брата! Ты так похожа на него, Стешенька!

Эта встреча на околице Подлесного на долгие годы опередит их взаимные отношения. Одна из них полюбит в другой, быть может, лучшую часть того, с кем она связана кровным родством. А другая – из чувства благодарности.

– Можно, я Улиту на руках понесу? – попросила Стеша, когда они поехали к дому.

– Да она ведь тяжелая!

– Ничего. Я к тяжестям привычная.

– Улюшка, иди к тете Стеше. Смотри, какая у тебя молоденькая и красивая тетя!

Стеша умело подхватила девочку и снова поцеловала ее. Улита настороженно смотрела то на Зинаиду, то на незнакомую взрослую девочку. Но та, которую она знала как свою маму, не протестовала, а девочка, взявшая ее на руки, ей тоже сразу понравилась, и поэтому Улита каким-то внутренним чутьем почувствовала, что все здесь ей рады, все добры, и доверчиво обняла Стешу за шею.

– Вот видишь, она все чувствует. Родное. – Зинаида радостно вздохнула. Слезы колыхнулись у нее под горлом, но она не пустила их, подавила. Зачем плакать? Здесь, на родине Саши, где ее ждали как родную, надо радоваться. И за Улю, и за себя.

У крыльца дома в березах стояла женщина в переднике. На лавочке у распахнутой двери в сенцы сидел старик в валенках и треухе. Старик курил огромную самокрутку, и табаком пахло на всю улицу. А женщина что-то вдруг сказала старику и замерла.

– Это мама и дедушка, – сказала Стеша и крикнула ломким отроческим голосом: – Варюха! Встречай гостей!

За изгородью в огороде, примыкавшем к усадьбе, замелькал белый платок, и на стежку выбежала девушка лет шестнадцати с длинной русой косой. Голову она держала уже по-взрослому, и коса свисала вниз, на грудь, грациозно, правильно, подчеркивая плавный изгиб шеи и всех ее движений, тоже плавных, неторопливых. Будто догадываясь о своем достоянии, девушка придерживала косу загорелой рукой.

Они обнялись, как родня, которая долгие годы жила в разлуке и вот, наконец, обрела счастье встречи.

– И правда красавица. – И раз, и другой взглянула на Зинаиду Сашина мать. – Ну, пойдемте ко двору. Пойдемте. С дороги ведь… – Но остановилась. – Подожди-ка. Дай же я тебя поцелую, девонька ты моя.

Они прошли несколько шагов и остановились перед крыльцом.

– Мам, ну хватит тебе. Давай домой зайдем. А то люди смотрят. – Старшая, Варя, подталкивала к крыльцу мать, а сама все оглядывала Зинаиду.

– Погоди, доченька. Погоди. Я ж еще не разглядела нашу невестку. Вот такую ладную Саша выбрал. Ох, поскорей бы сам ворочался.