Валерий Гусев - Паруса в огне. Оперативный рейд

— Слышь, Петрович, — спросил Дубиняк, — ты ж пацан совсем, не боязно тебе воевать?

Колька не обиделся, ответил просто:

— Нет. Я их ненавижу.

«Это верно, — подумал Сосновский, — когда в сердце ненависть, страху в нем места нет».

Шли в основном лесом, в мирной тишине. Только птичка свистнет, веточка хрустнет да дятел простучит. А вот небо над головой было беспокойное, военное. То разведчик плавно и почти беззвучно проплывет в недосягаемой вышине, то стремительно схватятся меж собой истребители, то с густым гулом, напористо пройдет звено бомбардировщиков, и тогда дробно застучат зенитки, вспыхнут в синем небе курчавые облачка частых разрывов.

…Вышли на край леса. Распахнулось, сверкая под солнцем, до рези в глазах ослепительно белое поле. Чистое, ровное, лишь торчат кое-где тонкие былинки, покачивает их легкий приземистый ветерок.

— Не опасно по открытому идти? — спросил Сосновский.

— Не, немец тут больше не бывает. Ему тут больше делать нечего. Вон там она, наша Липовка, была. — Колька показал лыжной палкой вдаль. — Скоро видать будет.

Вскоре миновали они Липовку. Колька в ее сторону не смотрел. А что смотреть? Закопченные печные трубы да обгоревшие до стволов липы, что цвели когда-то возле каждого дома. Да, немцу тут больше делать нечего… Не остается в сердце места для страха. Если оно полно ненавистью.

Командирская землянка ладно обустроена, теплая. Попахивающая домовитым дымком от железной печки и чуть смолистым духом свежих бревенчатых стен.

За отдернутой пестрой занавеской — нары, в изголовье которых висит автомат, рядом портрет Сталина, вырезанный из газеты, в красивой рамочке из веток.

Командир отряда — Морозов, председатель колхоза в недалеком прошлом, а пожалуй, и в настоящем. В гимнастерке поверх грубого свитера, в валенках, обтянутых по подошве красной автомобильной резиной. «Дед Матвей, наверное, валенки ладил», — почему-то подумалось Сосновскому.

Он лаконично, но уклончиво объяснил Морозову поставленную группе задачу:

— В общем, надо нам нашего товарища выручить и в штаб доставить.

— От! Я ж ему толковал: не ходи ты, парень, туда. А он… — Морозов махнул рукой. — Отчаянный. Говорит, связь нужна, сведения у меня важные. Чем же вам помочь, ребятки? Сейчас, сейчас! Катька! — Он подошел к двери, приоткрыл ее: — Катерина!

Вошла девушка, с интересом оглядела прибывших. Кочетов подмигнул ей, она показала ему язык. А Сосновский прищурился, напрягая память оперативника: явно показалось, что эту девушку он уже где-то видел. Озорные глаза, чуть скуластенькая, чуть курносенькая, насмешливые губы…

— Катерина, сообрази, чем угостить дорогих товарищей.

— Бараниной с кашей, — подсказал балагур Кочетов. — И первачом на хвойных иглах.

— Все-то вы знаете, — щедро улыбнулась ему Катя.

— Служба такая, разведка.

— Катька моя тоже разведка, — похвалился Морозов. — Как и Колька.

— Колька? — удивился Сосновский. — Петрович? Он и Катя ваши дети?

— Мои, — гордо кивнул отец. — Они у меня похожие, особенно характерами.

— Развели семейственность, — вставил Кочетов. — Всю родню в отряд собрали. Да все при должностях.

— Оно так и есть. У нас всей деревне одна фамилия — Морозовы.

— Так вот, Морозов-старший, — напомнил Сосновский, — мы должны решить…

— Вот покушайте — и все решим.

Да, у нас так. Отродясь так: когда бы кто бы в дом ни пришел — сперва за стол сажают. Не спрашивая, сыт ты или голоден.

Правда, новости за столом послушать не откажутся.

— Вы газеток свежих не завезли, а? — с надеждой просил Морозов.

Сосновский достал из кармана несколько туго свернутых экземпляров спецвыпуска «Московских известий» для жителей оккупированных районов.

— Оно и хорошо. Вы кушайте, кушайте, а я пока почитаю.

После баранины с кашей Катя убрала со стола посуду, а Морозов, оторвавшись от газет, разложил карту, пришлепнул ладонью.

— Вот оно, это самое Михалево. Поселок небольшой. Катерина, Катька, зайди обратно, подсказывать будешь. — Пояснил: — Она лучше меня Михалево знает. Вот садись рядом с разведкой.

— А приставать станет?

— Гранатой в лоб, — посоветовал Сосновский.

— Это верно, — вздохнул Кочетов. — Один хороший совет лучше трех плохих.

— Разговорчики! Слушаем вас, Петр Петрович.

— Значит, вот Михалево. Оно вот так вытянуто, вдоль дороги, с севера на юг. Южная сторона, она чистая, сильно лесная, там до следующего немца верст с пятьдесят будет. С севера опаснее — шоссе, здесь все время движение, да и райцентр не так уж далеко, там гарнизон солидный. Эсэс в основном. И гестапо там же.