Владислав Курносов - Дневник дембеля

Представителями этого города были младший сержант Червенко и капитан Тальков. Сержант был немного пухлым, а вот в капитане, если бы не форма, не узнали бы офицера. Они рассматривали мое дело, расспрашивали. Короче, я им понравился.

Я думал и хотел попроситься в связисты по двум причинам. Первая — это профессия. Летом этого года я закончил колледж по специальности «радиотехник», поэтому я хотел приобрести еще дополнительные навыки. Второе — это самый легкий род войск. Потому что я бы не попал в ВДВ или спецназ. Да, может, я себе облегчил условия, но я считаю, что так хорошо произошло.

Мне объявили, что я еду в Ковров. Впереди был еще ППЛС (пункт приема личного состава) в Коврове, а в самом городе кроме связистов были танкисты и артиллеристы. Еще не понятно, в каких войсках я буду служить. К слову, также были покупатели из Валдая и Сергиева Посада Московской области. Этим же вечером мы — это я, капитан, сержант и еще девять человек — поехали в Ковров. Это поездка запомнилась одним курьезным случаем.

Когда мы приехали в Москву, капитан и два курсанта не успели выйти из электрички, и она поехала. Все остальные, в том числе и я, остались на платформе. Мы спустились в метро, договорились с охранником, объяснили всю ситуацию. Он нас пропустил, и мы, когда нашли друг друга, отправились на поезд. У нас, то есть призывников, было много еды, и нам сказали, что до приезда в часть лучше все съесть, а то на КПП отберут. Мне не хотелось есть, потому что не был в настроении.

Когда мы ждали электричку на Москву, мы сидели на вокзале. У одного солдата нашлись знакомые в Туле, они встретились и начали между собой общаться. Я смотрел на это со стороны, и у меня на душе было очень плохо, и захотелось плакать, но я терпел, не хотел показывать вид слабого. Вы когда-нибудь видели, чтобы солдат плакал или рыдал?! Объясняю такое состояние двумя факторами: первый — это зависть, когда его много людей пришло проводить, а тебя самого — мало. Да, я сам считаю, что мог провести проводы намного лучше. Я очень грустил, что близких людей оказалось мало. Второе — это принятие факта того, что ты отдашь год своей жизни и обратно его не вернешь. Мне очень сильно хотелось взять и уехать обратно домой. Я не мог до последнего поверить, что я на год выйду из зоны комфорта.

Просто мне этот выход дался очень тяжело. Но я говорил себе: ты мужик, многие так служили и живы, ты справишься и станешь намного лучше. Я пытался справиться с давлением, которое выпало на первый день, и еще предстояло триста шестьдесят четыре дня в армии. Ох, какая эта цифра большая. Это только начало, и со временем я принял факт того, что надо Родине отслужить, и в дальнейшем давление внутри меня упало до нулевой отметки. Если бы я так продолжил терзать себя в душе, то моя служба оказалась бы очень тяжелой. Я, как настоящий мужчина, принял, что я в армии, и был готов к дальнейшему давлению.

Из Москвы мы поехали в Ковров в двенадцать часов ночи. В четыре утра мы приехали в распределительный центр. Когда мы вошли, нас обыскали, изъяли запрещенные предметы и еду. У меня же отняли рюкзак. Он очень хороший был, и его забрали и вряд ли вернут.

Мы поспали час и с шести утра началось все то же самое. Медкомиссия, психологические тесты, фотосессия на дембельский альбом. После всех этих процедур мы ждали покупателей из воинских частей. Меня взяли в четвертую часть, где проходят службу связисты. Рядом со связистами служат танкисты.

Когда мы ожидали решения покупателей, в казарме были контрактники. Потому что они лежали на кроватях и смотрели телевизор. Все эти вещи может делать срочник, но все зависит от части и степени рассоса. Но когда было все начальство, им никто не сказал. Или, может быть, все равно было, так как занимались призывниками.

Я и еще девять человек поехали туда. Насколько я помню, четыре человека идут к танкистам. Всех остальных — в связь. Когда приехали, нас отправили к психологу. Мы опять писали тесты. Когда закончили, за нами пришел ефрейтор Гаджибутаев. По виду кавказец. И он сразу дал понять, где мы находимся. Попытаюсь вспомнить диалог ефрейтора и одного моего товарища, Петра Петрова.

— Расскажи, как служба идет, — говорит Пётр.

— На ВЫ! Расскажи-ТЕ! — отвечает ефрейтор.

— Расскажите, как служится.

— Нормально.

Прослужив восемь месяцев, я понимаю, что с первой секунды надо сразу понять, кто ты и где ты сейчас находишься.

Я, ефрейтор и мои четыре товарища пошли в казарму. Мы стали курсантами третьей учебной роты связи. Я вам проведу экскурсию по помещению роты.