Савелий Громов - Двести второй

Мой отец был самым младшим в семье. Чаще остальных братьев он вспоминал своего старшего брата Василия, который всегда заботился о младшем брате и защищал его.

Перед «Свалкой» (деревенская драка на кулачка – улица на улицу) он всегда поучал младшего:

– Мишаня, стой за мной в гущу не лезь, рано тебе еще, – а остальным братьям строго наказывал:

– Приглядывайте за младшим, если покалечат его, с вас спрошу.

Василий работал кузнецом в колхозе и силой его бог не обидел, возможно, поэтому он любил подраться и не упускал ни одного случая поучаствовать в молодежных деревенских забавах.

Дрались в деревнях часто ни один праздник или свадьба не обходились без драки в основном «Стенка на стенку» (как говорили «сельсовет на сельсовет») и улица на улицу иногда «сам на сам» (один на один) . На Масленицу, как правило, происходили самые массовые побоища. Начиналась драка обычно с «ломки», когда две толпы молодых парней, стоя друг напротив друга начинали «ломку» друг, перед другом накачивая себя эмоционально. Обычно гармонисты с каждой стороны начинали петь похабные частушки – оскорбительные для противников и как только гармошки переходила на одни басы, все понимали, что это сигнал к началу драки.

Тогда две толпы молодых парней сталкивались в яростной «Сшибке» (Драке). Упавших на землю не били и ногами не пинали, упал, лежи – не тронут. Драка заканчивалась, когда одна из сторон отступала или обращалась в бегство.

Старший брат везде брал с собой младшего, натаскивая и поучая его:

– В драке Мишаня важна сноровка, смекалка, подготовка.

Василий обладал необычной физической силой, благодаря которой на спор разгибал подковы, рвал цепи и завязывал гвозди в узел, при этом он оставался спокойным и непогодам рассудительным парнем, который не когда не бахвалился свой силой.

– Ты представляешь Иван, – говорил мой отец дяде Ване.

– Твой тезка Поддубный – кочергу узлом завязывал, а Василий гвозди в узел завязывал. При этом гвоздь в его пальцах гнулся как резиновый. Я пока не подрос, думал, что это фокус такой.

Он когда на фронт уходил, подозвал меня к себе, взял мою руку и положил мне на ладошку узелок из гвоздя, а потом сказал с какой-то тоской в голосе:

– Держи Мишаня, на память тебе это от меня, – может, почувствовал, что не вернется?

Отец в очередной раз лез в карман и доставал подарок Василия, задумчиво разглядывая его, вертя в своих пальцах, как будто видел его впервые.

Дядя Ваня помолчав и тяжело вздохнув, в очередной раз разливал по граненым стаканам водку и взяв свой стакан в руку негромко произносил:

– Давай Миша, за твоих родных и за моих – Светлая им память! После этого он залпом выпивал свои стакан и слегка дрожащими пальцами доставал из пачки папиросу.

У дяди Вани жена и дочка погибли, когда эшелон, в котором они эвакуировались, разбомбила немецкая авиация. А он всю войну в разведвзводе и ни одной царапины.

Помню, когда я был еще совсем маленьким, мы майские отмечали «День победы» на нашем садовом участке. День стоял по летнему жаркий и праздничный стол накрыли прямо под открытым небом. Играл старенький патефон, который наш сосед по коммуналке дядя Ваня всегда приносил на 9 Мая. На внутренней крышке была эмблема завода-изготовителя. С трудом, но все-таки можно было различить знак завода-изготовителя «Коломенский патефонный завод НКОМ – Главширпотреб».

Завода ручки патефона хватало для прослушивания одной пластинки. Дядя Ваня обычно сам аккуратно крутил ручку, чтобы завести пружину патефона, а затем осторожно ставил иглу головки на пластинку. Сначала раздавалось завораживающее шипение, а затем звучали песни, написанные во время войной, в исполнении Клавдии Шульженко, Руслановой, Бернеса и Утесова. Были у дяди Вани и две трофейные пластинки с песнями «Лили Марлен» и «Блондес Кетхен», которые он ставил очень редко.

Дядя Ваня рассказывал, что вовремя битвы за Сталинград советская «Спецбригада пропагандистов» сводила с ума фашистов, включая спецпластинку с популярнейшим немецким шлягером военных лет – «Лили Марлен» в исполнении Лейл Андерсон. Записан шлягер был таким образом, что во время проигрывания песни музыка вдруг прерывалась на семисекундный отсчет метронома, после которого на немецком произносился текст, о том, что каждые 7 секунд на фронте погибает 1 немецкий солдат. Далее песня продолжалась вплоть до следующего включения метронома, и так далее.