Александр Тамоников - Тонкая грань затишья

Начальник полиции взглянул на арестантку и приказал:

– Стоять здесь, никаких реплик, отвечать только на вопросы господина унтерштурмфюрера! Перебивать его не советую.

– Я все поняла, – прошептала женщина, со страхом осматривая помещение.

Зигель достал из единственного ящика стола лист бумаги, карандаш, включил лампу, направил ее на арестованного.

– Господин Клинько Петр Семенович?

– Так точно, герр унтерштурмфюрер!

– Не будем терять время на биографию. Она полностью отражена в личном деле, которое нам, наверное, придется проверить.

– Я не понимаю, герр… – начал было Клинько, но Зигель оборвал его.

– Тебе прекрасно известно, что вопросы здесь задает тот, кто проводит допрос, – заявил он.

– Извините.

– Расскажите о вечере четверга, седьмого мая. Где был, что делал, с кем встречался. Включая время нахождения в доме Терновой.

– Так в пивной сидел. Выпил немного, как обычно, и пошел домой, то есть к этой вот шалаве. – Он указал головой на Варвару.

Та дернулась, но нарвалась на строгий взгляд начальника полиции и промолчала.

– Прихожу, а в хате Варька вдрызг пьяная валяется за ширмой. Я позвал ее, но вдруг из-за спины двое мужиков с пистолетами!.. Вырубили они меня.

– Вас ударили?

– Нет, сунули под нос платок с эфиром. Дальше ничего не помню.

– А Тернова спала?

– Точно так, герр унтерштурмфюрер! Поверьте, я не знаю этих двоих, а Варвара наврала.

– Гут. – Зигель повернулся к женщине. – Теперь ты расскажи, что было вечером седьмого числа.

Варвара описала, как все происходило на самом деле.

Унтерштурмфюрер выслушал ее и спросил:

– Значит, эти люди говорили, что пришли к Клинько, который связан с партизанами?

– Да, господин офицер. Не могу выговорить вашего звания.

– Этого и не требуется, – сказал Зигель, вновь взглянул на Клинько и осведомился: – Что вы скажете на слова сожительницы?

– Скажу, что она связана с партизанами. Ведь Варька почему-то пустила их к себе в хату. Откуда они знали, где она живет, да еще и с полицейским?

– Брешет он, герр офицер, как сивый мерин! – выкрикнула арестантка. – Двое пришли к нему.

Начальник полиции двинулся к женщине, но Зигель остановил его.

– Погоди, лейтенант. Если эти люди пришли к Клинько, то почему они остались с тобой?

Унтерштурмфюрер постоянно путал обращения, то на «вы», то на «ты».

– Они не спрашивали дозволения и заставили меня пить.

– А ты и рада?

– Деваться мне было некуда, испугалась я.

– И допилась до того, что оказалась на кровати?

– После третьего стакана я ничего не помню. Проснулась, Клинько нет, вышла во двор, нет и лошади, и телеги. Вспомнила о приходе этих людей и тут же побежала в полицию.

Зигель взглянул на Клинько и спросил:

– Как ты оказался в заброшенном селе?

– Клянусь, герр унтерштурмфюрер, не знаю. В голове мрак. Видать, эти партизаны забрали лошадь и вывезли меня в село.

– Зачем?

– Этого я знать не могу.

– Почему именно тебя, рядового полицейского, не представляющего никакого интереса для партизан? Или все же представляющего?

– Ну не знаю я, герр унтерштурмфюрер.

– Почему ты пытался оказать сопротивление группе, задержавшей тебя?

– Брешет Молчанов. Он приказал поднять руки, я это сделал и никакого сопротивления не оказывал.

Зигель вздохнул и сказал:

– Выходит, все у тебя брешут, один ты говоришь правду.

– Но это так.

– А откуда у тебя вот это? – Унтерштурмфюрер бросил на стол карту.

– Не могу знать, герр унтерштурмфюрер. Я видел, как Молчанов достал эту карту из-под моего кителя, но клянусь всем святым, ее мне подсунули те же партизаны.

Зигель посмотрел на начальника полиции.

– Что скажешь, лейтенант?

– Не хочет господин Клинько признаться по-хорошему. Значит, придется провести допрос с пристрастием.

– Согласен. Работать с ним постоянно и лично до тех пор, пока у меня на столе не будут признательные показания. Должны же мы раскрыть взятого агента, чтобы отметить это в отчете. Иначе нас обвинят в халатности.

– Нет, – закричал Клинько. – Не делайте этого, я не виноват.

Ленц ударил бывшего полицая и заявил:

– Заткнись!

– А что будет со мной? – с нешуточным испугом спросила Варвара.

Офицеры проигнорировали этот вопрос и вышли из помещения.

– Бабу подержи до вечера и отпусти, – распорядился Зигель. – За домом ее установи наблюдение. А заставишь сожителя дать признательные показания, придется поощрить ее. Так, чтобы узнал весь поселок. Ну, скажем, телегой сена.