Николай Шахмагонов - Барвенково – Сталинград. Цена хрущёвской подлости

Кто из присутствовавших при беседе мог знать, что противник как раз и замыслил нанести эти встречные удары крупными группировками, чтобы соединить их в районе Изюма и окружить наши войска, причём окружить не в бесконечных лесах Белоруссии, а в голой степи, где нет никакой защиты от авиации, которая, увы, господствовала в небе. И эта операции уже получила кодовое название «Фридерикус».

На совещании Тимошенко разливался соловьём. И ведь знал, что говорить, знал, что ляжет на душу Верховному:

Он коротко охарактеризовал обстановку, умолчав, разумеется о докладе Москаленко, который, без всякого сомнения, сразу бы насторожил и Верховного и Генеральный штаб, и заявил твёрдо с пафосом:

– С целью срыва вражеского наступления на Москву, предлагаю ударить в направлении Харькова с барвенковского выступа и освободить город уже в мае-месяце, а далее, после перегруппировки, освободить Днепропетровск и Синельниково.

– А вы не опасаетесь за фланги? – резонно спросил Сталин.

Сама карта подсказывала такой вопрос.

Тут уж Тимошенко ответил, как Главком Юго-Западного направления.

– С целью обеспечения флангов предусмотрено, что, Южный фронт под командование генерала Малиновского в наступлении участия принимать не будет. Продолжая укрепление оборонительных позиций во всей полосе, правым своим крылом Южный фронт обеспечит левый фланг Юго-Западного фронта на харьковском направлении.

– А что планируют немцы? У вас есть данные о их планах на весенне-летнюю кампанию? – снова спросил Сталин, которому замысел Тимошенко понравился, опять же в связи с тем, что исполнение его отведёт угрозу от Москвы.

– Данных о подготовке немцами наступления в полосе Юго-Западного фронта у нас нет, – сделал паузу, размышляя, как подтвердить свои мысли, поскольку мешал, очень мешал доклад Москаленко, но решил не придавать ему значения – мало ли что взбрело на ум генералу, и заключил: – Плотность боевых порядков немецких войск говорит о том, что части и соединения шестой армии готовятся к оборонительным действиям.

Сталин прошёл по кабинету, размышляя над докладом. Очень не нравился ему тонкий как аппендикс, барвенковский выступ. Всё же решил выслушать маршала.

– Продолжайте, товарищ Тимошенко…

– Планируем нанести удар севернее Харькова силами трёх армий – тридцать восьмой, двадцать восьмой и двадцать первой! Главный удар наносит двадцать восьмая армия генерала Рябышева. После прорыва обороны врага, она совместно с шестой армией генерал-лейтенанта Городнянского и тридцать восьмой генерал-майора артиллерии Москаленко, окружает и уничтожает в районе Чугуева части и соединения 51-го немецкого армейского корпуса.

Слушая доклад Тимошенко, Сталин задумчиво продолжал ходить по кабинету, иногда останавливаясь перед картой и внимательно рассматривая нанесённую обстановку. Вот сейчас должно быть принято решение, важное решение, от которого зависит ход и исход всей летней кампании. Да что там летней кампании. В той напряжённой обстановке, которая сложилась на советско-германском фронте, зависел во многом весь ход войны.

Пополненные до полного штата, обстрелянные, закалённые в боях части Красной Армии были готовы идти в наступление, да что там готовы – они рвались в наступление. Надоело терпеть врага на своей земле. У многих, очень многих бойцов и командиров в оккупации остались родные – отцы, матери, жёны, дети. Они стремились освободить их, с ужасом представляя себе, каково там, под пятой лютых нелюдей. В сорок первом этого ещё в полной мере не представляли. Знали о жестокости европейских людоедов, но знали так, в общем. А вот когда пошли вперёд, когда стали освобождать наши села и города, когда увидели виселицы, виселицы, сплошные захоронения, когда услышали о том, какой ад творился здесь под немцами, ожесточились и сердца взывали к мщению.

Наступательный порыв будет высок – в этом Сталин не сомневался, но он понимал, что таких людей, подлинных героев войны, надо беречь как зеницу ока.

Привлекало в плане то, что, во-первых, успех на Харьковском направлении принудит немцев отставить планы удара на Москву, во-вторых, конечно, нельзя было сбрасывать со счёта политическое значение освобождения города, который долгое время был столицей Советской Украины.

Вот такие данные об обстановке, вот такие политические мотивы были в основе принятия решения.

Сталин снова остановился перед картой. Ох уж этот аппендицит… по всем канонам военного искусства он взывает к тому, чтобы подрезать его, чтобы окружить находящиеся в нём части и соединения. Сейчас их там немного, но, готовя наступление, Тимошенко введёт в этот аппендицит ударную группировку, а это уже приличная сила.