Виктор Филалетов - Палящее солнце Афгана

Прямо за Ташкурганом от большой дороги влево уходит асфальтная дорога на Мазари Шариф. Минут сорок езды по открытой местности. Постов нет. Раньше ездить в одиночку было опасно. В первой части упоминается, что на ней расстреляли трех кобальтеров в машине. Потом советские пограничники навели порядок, это их пятидесятикилометровая зона.

В 10 часов саманганцы уже въезжают в город, оставив «за кормой» 120 км. Мазари-Шариф мало чем отличается от других восточных городов, если бы не грандиозная красивая мечеть. С фасадной стороны представляет собой вид двадцатиметрового квадрата, втиснутого между двумя башнями, оканчивающими куполами на тридцатипятиметровой высоте. В середине квадрата ворота, в которые легко может проскочить морской рыболовный сейнер. Все это облицовано голубым камнем и разрисовано впечатляющим орнаментом. Хотелось посмотреть внутри, но Аллаху, наверно, не понравилось праздное любопытство неверных – их не впустили, т.к. в этот день до обеда молились женщины, а после обеда уже не было времени.

Работа «мушавера» Еремея в каждой провинции имела свои отличия, особенно в части реализации разведданных. В Газни и Лагмане всегда участвовали советские воины и техника, редко – афганцы самостоятельно. Советникам запрещалось, как уже говорилось, принимать участие в операциях даже с советскими подразделениями, а в чисто афганских – категорически. Но в Самангане близко к городу советских не было, кроме постов, зато в подчинении царандоя было два оперативных и горный батальоны защиты революции, и армейский полк никогда не отказывался помочь. Спецотдел, после назначения нового начальника и умудренного прошлым опытом «мушавера», стал давать столько информации, что сил и средств царандоя не хватало. Оперативная информация максуса использовалась также военной разведкой и службой госбезопасности. Но если разведданные своевременно не реализуются, то они переходят в разряд бабушкиных сплетен. Поэтому Ваханов принимал все усилия к подтверждению и полному завершению оперативных сведений. Он был как начальник штаба. Разрабатывал и организовывал военные операции и постоянно ездил по в\частям договариваться. Вот и сегодня после завтрака едет на батарею, расположенную на полукилометровой сопке у дороги рядом с городом, а завтра в полк за 80 км. О планах своих, месте и сроках операции заранее информировал командиров афганских батальонов, но все походы кончались неудачно; деревню окружали, а бандитов не оказывалось. Думали, что данные липовые, но вскоре разведка доложила – командиры посылали своих людей в банды и предупреждали их. Коварство уважаемых военачальников, заставило мушавера усомниться в их искренности и доверие к ним сползло с него, как чешуя с очищенной рыбы. Он изменил тактику. Сообщал только дату готовности войск, собирал в штабе командиров часа в три – четыре утра, по карте ставил задачу, называл место и бапиш (вперед). Эффективность походов сразу повысилась.

Поездка на батарею вызвана тем, что к окраине Айбака подошла группа бандитов с плохими намерениями. И чтобы охладить их пыл, надо кинуть туда несколько снарядов. Батарея состояла из двух пушек 152 калибра. Капитан, главный начальник этой горы, поняв просьбу, приказал расчехлить одно орудие и оно, ухнув, изрыгнуло несколько гудящих штук на другую сторону города. Солдат, зарядив ствол, отходит на метр, дергает за шнур и ствол с грохотом откатывается назад. Капитан предложил Еремею сделать выстрел, но сегодня у него что-то не было желания стрелять, да и не хотелось отягощать свою карму. Стрельба по живым мишеням, бесследно для судьбы не проходит. К примеру, охотник, если добывает животных для пропитания семьи, это одно. А если ради спортивного интереса убивает их – это другое, наказуемое Свыше. Каждый наш поступок и даже мысль несет в себе заряд светлый, для блага, или темный за который в будущем придется отстрадать. Посвятивший себя курятнику, несет последствия яиц.

«Ходит Ермак, заломя колпак»

На другой день Ваханов с переводчиком уже на пути в полк. В ущелье еще прохладно. Мелькают по сторонам горы, пологие и крутые, но все в поперечных тропинках, протоптанные козами и овцами. Иногда на отвесных скалах ярусами пасутся эти животные. Как они держатся там без альпинистского снаряжения – не понять. И курдючные овцы ходят, неся сзади по пуду сала. Трава давно высохла, они жуют сухую колючку, но по мордам видно, что довольны и этим. Животные не имеют страха высоты, поскольку чуют, что Природа не подведет их, однако, к опасности с другой стороны – не готовы. Наши доблестные вояки часто, особенно первое время, принимали стада за движущихся духов и открывали по ним безответный огонь и сверху сыпалась баранина.