Виктор Филалетов - Палящее солнце Афгана

На территории провинции Лагман вся военная сила была сосредоточена в единственном месте – советском батальоне, а в Самангане было несколько войсковых подразделений вдоль «дороги жизни», не считая постов, охраняющих «трубу». Советники чаще всего посещали батальон (ДШБ), в двадцати километрах от Айбака, поскольку здесь был магазин с товарами, которых в СССР на прилавках не сыщешь. И продукты были дешевле, чем в афганских дуканах. Войсковое подразделение, в «колючке» по периметру, располагалось в километре от дороги, на равнине. Каждый приезд сюда оставлял в душе Ваханова какое-то неприятное ощущение. Конечно, часть боевая, десантники ходили в операции, воевали со смертью, но нельзя же расслабляться до расхлябанности. Много потерь из-за этого было в войсках. Иногда на КПП не найдешь часового, но если появляется, по одежде не поймешь: солдат это или просто дачник в майке и в кроссовках. Офицеры, призванные руководить, не показывали пример. Рыба гниет с головы. Начальник штаба батальона ночью залез в магазин и украл деньги, оставленные продавцом, но кем-то напуганный бежал и забыл свои ночные шлепанцы, по ним и нашли. Примеры заразительны, особенно дурные, и чаще находят подражателей.

Начальник «максуса»

Первый день осени. Обычный рабочий день. Еремей с переводчиком Давлатом, двадцатилетним советским таджиком, подъехали к максусу, на крыльце стояло несколько оперативников и среди них незнакомый сухощавый, черноволосый афганец, среднего роста, лет тридцати, одетый в европейский костюм, с галстуком. И все на нем, начиная с причесанных волос, подстриженных усов и хорошо сидящего костюма выглядело строго и аккуратно:

– Начальник спецотдела Мохаммед Усман, – представился он на русском языке. Его неторопливые движения, жесты и спокойное, приятное лицо создавало ощущение его внутренней силы. Мушавер знал о смене руководства отдела, так как это было по его просьбе, но с новым начальником еще не был знаком. Первое впечатление, как мы говорили, самое верное, а оно было положительное. Затем прошли в кабинет нового начальника, где сорбоз (солдат) охраны уже приготовил чай:

– Расскажи о себе, Усман – попросил Еремей, и тот поведал о своей не очень счастливой жизни:

– Воспитывался в многодетной семье, где было три мамы. Закончил двенадцать классов школы ( среднее образование). После недолгого обучения в СССР работал начальником уголовного розыска в Газни. Здесь постоянно участвовал в операциях, мушавер и сам знает об этой душманской провинции, был ранен в голову – три пули в затылок. Оперировали в Кабуле – выжил и вот, направлен сюда.

Ваханов с уважением посмотрел на человека, выжившего фактически после смертельного ранения:

– Для верного убийства обычно делают контрольный выстрел голову, а ты получил целых три, как тебе удалось выжить?

-Не знаю, врачи, наверно, хорошие попались, и Аллах помог, – с неохотой вспоминая прошлое, ответил начальник отдела.

Мушавер остался доволен новым руководителем и потом ни разу не пожалел о замене. Они часто беседовали без переводчика, насколько позволял словарный запас Усмана.

По истечении нескольких дней, когда начальник максуса немного освоился в новой должности, Еремей, знающий оперативную работу в местах лишения свободы, предложил:

– Давай посетим тюрьму Самангана, поговорим с заключенными, которые недавно еще были в бандах, и возможно извлечем какую-то пользу.

– Согласен, – кивнул головой Усман.

На следующее утро они на территории тюрьмы. Она в корне отличается от лагманской и похожа на настоящую. Здесь все заключенные в тюрьму, находятся в тюрьме. Пропитание себе не ищут – государство кормит.

– По этой причине, – говорит начальник тюрьмы, – ни один не пытается бежать. Двое сидят уже по пять лет. Ваханов посещает вторую тюрьму афганскую и второй раз слышит, что заключенные не намерены совершать побеги. Чем же они так привязаны к тюрьме? Кормежкой и кровом? Разве их не манит свобода, или воля, как говорят у нас осужденные? По логике получается, что питание в нищей, безработной стране, главное и определяющее, как у животных. И эта нужда, вероятно, заставляет идти в банды или служить народной власти. Многие после освобождения из тюрьмы идут служить в полицию, там полно бывших душманов. Наши места лишения свободы не могут похвастаться таким стопроцентным перевоспитанием. Но, конечно, среди заключенных есть и идейные, недобрые к народной власти. Некоторым определили по двадцать лет тюрьмы. Здесь они работают, распределены на бригады по пять человек, и ткут ковры. На завершение уходит три месяца. Их охраняет часовой, а они охраняют его. Увидев приближающуюся группу людей, один заключенный бросился будить охранника, который безмятежно спал.