Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Пока механик с наводчиком отчищали нагар с деталей разобранного и разложенного на трансмиссии затвора, Щербаков с Кругловым сидели на башне, ежась от сырого ветра и вспоминали студенческие годы и военную кафедру.

– А знаешь, как я огневую подготовку сдавал Иволгину? – спросил Щербаков. – Я же ему все плакаты рисовал в аудиториях. Пришел на экзамен, вытянул билет, а Иволгин мне и говорит: "Хороший у тебя костюм, Щербаков. Зеленый. Стало быть "пять" за экзамен".

– Да я вижу, как ты сдавал. Клин вон разбирать не умеешь.

– Вадим, ну ты что ли умел когда разбирать?

– Да ладно, шучу. Конечно, и я не умел. Меня весной на дивизионных учениях капитан Холодцов научил…

Наконец все детали отчистили, оттерли соляркой, смазали и клин затвора поставили на место. Чтобы проверить работоспособность затвора и, наконец, разрядить ствол, танк отъехал вперед на танковую директрису. Вручную зарядили заряд и выстрелили «залежавшийся» снаряд в сторону близких предгорий. Всё работало отлично, как и прежде.

Остаток дня тянулся нудно – всё время моросил дождь, и все старались спрятаться от него под любым укрытием. Танкисты сидели в танках, наглухо закрыв люки, пехота в БТРах, "шишариках" – везде, где есть крыша и холодная вода не льет за шиворот. Что будет дальше – никто не знал. По батальону поползли слухи, мол, скоро едем домой, скорее всего, погрузимся в Манаскенте и "прощай, Дагестан". Но подтверждений этому никакого. Солнце так ни разу и не показалась, скрытое свинцовыми тучами, на полигон медленно опустилась ночь, окутанная туманом и срывающимся дождем.

Наутро поступил приказ выдвигаться в сторону Каспийска, на прежнее место стоянки батальона, около семидесяти с лишним километров отсюда. Часов в девять утра колонна выдвинулась в направлении сереющих вдали многоэтажек Буйнакска. Не заезжая в город, техника проследовала по его окраинам, затем повернула в сторону невидимого отсюда Каспийского моря и возвышающихся в туманной дымке гор. За танками и САУ на тросах опять тащились "мертвые" БТРы, таких стало еще больше. Пехота облепила их борта и мокла под непрекращающимся дождем. На танкистов, ехавших в своих танках "по-походному", с открытыми люками, также лился дождь, затекая внутрь башни. Еще не совсем просохший комбинезон Щербакова вновь вымок и практически не согревал. Сигареты отсырели, и даже покурить нет возможности. Оставалось просто смотреть на унылые пейзажи, проплывающие по обеим сторонам колонны – темнеющие вершины гор, мокрые сопки, деревья и кустарники с пожелтевшей листвой. По пути практически не встречалось ни селений, ни гражданских машин.

Ближе к обеду батальон по извилистому серпантину стал взбираться на горный перевал, с его вершины вдали показался седой Каспий. Дорога, то и дело скрывающаяся за очередным уступом скалы, виляла в разные стороны и ощутимо опускалась вниз. Вскоре горы остались позади и техника катила по равнине. Слева проплыли окраины Ленинкента, дорога вновь пошла в гору с прятавшей за ней Махачкалой. Еще через полчаса колонна ехала по её пригороду с небольшими одноэтажными домами за зелеными заборами и возвышающимся минаретом мечети. Дома кончились, но немного погодя по бокам замелькали такие же дома и заборы Каспийска. Показался перекресток, который батальон проезжал пятнадцать дней назад, только теперь к нему подъезжали с другой стороны. На перекрестке техника повернула налево к морю. Размытая глиняная дорога, сменившая разбитый асфальт, постепенно стала песчаной, приближаясь к пляжу, где ещё недавно располагался батальон.

Но пляж оказался занят. В окопах стояли чужие танки, БМП, "шишарики" и другая техника – кто-то приехал раньше и занял оставленные позиции. Колонна двинулась дальше, выискивая новое место, и стала останавливаться в километре от бывшей стоянки. Техника размещалась по подразделениям на большой поляне, переходящей в пустынный пляж. Поляна заканчивалась густыми кустами, за ними синело все то же озеро Большое Турали. Первым делом, поставив танки повзводно, танкисты, не глуша двигатели, вылезли на трансмиссии сушить насквозь промокшую одежду. Обмундирование очень быстро высохло под горячими струями воздуха от разогретых двигателей. Пехота пыталась сушиться у наскоро разведенных костров из сырых веток и мокрых ящиков. К вечеру повсюду высились палатки и техника стояла, по борта зарытая в новых окопах.

По батальону опять поползли слухи, что скоро домой, дескать, ждут, когда в Манаскент пригонят платформы для техники и крытые вагоны для личного состава. Потянулись нудные, томительные дни ожидания. Денег позвонить домой у Щербакова не было, поэтому он отправил родителям письмо, написав, что всё у него хорошо, ни в каких боевых действиях они не участвовали, а всё время стояли на берегу Каспия, купались, загорали, ничего не делали и вскоре поедут домой. Обратный адрес в письме значился «Москва-400».