Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Состав повернул на запад, пытаясь догнать ускользающую вечернюю зарю, затем снова на юг. Опять мелькали немногочисленные сортировочные станции, освещенные прожекторами составы и далёкие редкие огоньки. Вскоре всё пропало во мраке наступившей ночи, оставив место лишь ярким звездам на чернеющем южном небосклоне. В углу вагона светилась маленькая лампочка, провода от которой тянулись к танковому аккумулятору. Её неяркий свет освещал уставшие от утомительного переезда лица бойцов. Ближе к полуночи свет выключили и вагон погрузился в полную темноту.

Далеко за полночь состав остановился на светившейся огнями станции. Денег в карманах Щербакова, как и следовало ожидать, не оказалось – придется растягивать оставшиеся сигареты. Тепловоз, притащивший эшелон на станцию, отцепился и медленно покатил в неизвестном направлении. «Странно, рановато тепловоз менять», – Александр посмотрел вслед удаляющимся красным огням. Оказалось, что рядом стоит еще один военный эшелон с бронетехникой и тоже из Волгоградской области. Из стоящей в нескольких метрах от перрона большой круглой беседки слышались разговоры и смех. В свете прожекторов блестели звездочки на погонах офицеров, явно давно распивающих что-то горячительное. Лейтенант Абдулов оставил Щербакова дежурным по караулу, а сам пошел «знакомиться» в беседку. Туда же, звеня припасенными бутылками, подтянулись и некоторые офицеры мотострелкового батальона. Круглов и Прошкин спали в вагоне. Автомат, лежащий в большом опечатываемом ящике, Щербаков не взял. Он стал прогуливаться вдоль эшелона, натыкаясь в темноте на часовых с окриками «Стой, кто идет?» – «Свои. Командир танкового взвода», – отвечал лейтенант и двигался дальше. Проходя в темноте мимо двух офицеров из пехоты, едва освещаемых светом прожектора, он услышал обрывки разговора.

– Говорят, что еще второй эшелон за нами едет. На нашем же эшелоне не весь второй батальон, а во втором оставшиеся и сводная артбатарея с САУшками, – в ночи приглушенно звучали слова одного из офицеров.

– А знаешь, почему эти с соседнего эшелона бухают? Они сказали, что не поедут в Дагестан воевать, поэтому тут стоят так долго, – тихо сказал второй.

– Да ладно, чё ты врешь-то? – воскликнул другой.

– Да я сам слышал, как они в беседке про это говорили.

– Не может быть…

Окончание разговора, заглушенное свистком тепловоза, цепляющегося к эшелону, Щербаков не услышал. Вдали из беседки, на не совсем твердых ногах, выбегали офицеры из соседнего эшелона, торопясь к своим вагонам. «Давайте, пацаны! Увидимся в Дагестане!» – на ходу кричали они, подныривая под вагонами мотострелкового батальона. «Вот так и рождаются слухи, – подумал Щербаков. – Все всё-таки едут в Дагестан».

Названия станций, на которых эшелон не останавливался, теперь звучали не по-русски – Качалай, Герменчик, Сулевкент. Остались позади небольшие Казма-Аул и Куруш, затем станции перестали попадаться, оставив место темнеющим полям и редким рощам. В ночи чернели горы, казавшиеся близкими. К рассвету стало попадаться всё больше домов и построек, опять начались промзоны с ангарами и нефтяными бочками. На идущей параллельно железной дороге автотрассе проплыла высокая стела с надписью «Махачкала», впереди мерцали высотки города. В воздухе уже явственно чувствовался запах моря и нефтепродуктов.

Махачкала светила огнями фонарей, железнодорожных прожекторов и многоэтажек. Эшелон долго шатал вагоны на стрелках и, наконец, остановился где-то на запасных путях среди десятков грузовых железнодорожных составов. Тепловоз отцепился и укатил в депо. Вдоль состава опять прогуливались часовые с автоматами. Лейтенант Щербаков, тоже взяв свой автомат из ящика, заступил дежурным по караулу от танковой роты. Забравшись на одну из платформ, Сашка присел, свесив ноги. Стояла тёплая южная ночь, наполненная такими знакомыми Щербакову звуками и запахами железнодорожной жизни. По громкой связи переговаривались вагонники, маневровый тепловоз неустанно грохотал автосцепками, стучали колеса отправляющихся и прибывающих поездов. Светили прожекторы, освещая составы и линии высоковольтных контактных проводов, протянувшиеся над ними. И над всем этим запах шпал, пропитанных креозотом. Всё как на прежней работе, единственное отличие – вместо молоточка на длинной ручке в руках Щербакова холодная сталь автомата.

Наступило солнечное утро 19 августа. В туалет «по большому» больше никто не бегал – всех страждущих накормили лошадиными дозами каких-то таблеток, принесенных из медвзвода. Состав так и стоял на крайнем пути, тепловоз до сих пор не подали. Солнце потихоньку начинало припекать, и кто-то из офицеров предложил сгонять за пивом. Щербаков скромно промолчал, так как денег у него не было.