Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Вместе они сходили к куче смеси, набрали ее в ведра и вернулись к грунтовке.

– Вспомнил! Олейник и Колька-малец! – позабыв об осторожности, воскликнул Кривоногов.

Девятаев замер с длинной палкой в руках. Покосившись на стоящего неподалеку охранника, тихо спросил:

– Ты чего разорался?

– Так он же ни в зуб по-нашему. И к тому же он этот… – запнулся Иван. Потом сплюнул под ноги: – Тьфу ты! Язык сломаешь! Ландесшютцен! Ополченец…

В 1945 году немецкие войска испытывали ощутимую нехватку личного состава. Все, кто могли держать в руках винтовку или фаустпатрон, отправлялись на фронт, а охрану таких лагерей, как Карлсхаген, поручили частям ландесшютцена. Эти военизированные части являлись территориальным ополчением, куда набирались негодные для полноценной армейской службы мужчины.

– Олейник – подходящая кандидатура, – прошептал Девятаев. – И Колька-малец – толковый парень, первый, с кем я познакомился в этом лагере. Обоих можно взять.

– А Федька Адамов? Тоже кремень-мужик. И несуетливый.

– Ага. Это девять.

– А сколько всего-то надо?

– С десяток был бы в самый раз.

– Ну, зачем же так много? – громким шепотом возмущался Кривоногов.

– Понимаешь, аккумуляторных батарей может не оказаться на борту. Их перед холодами механики загодя в тепло относят, чтобы заряд не теряли.

– Так есть аккумуляторные тележки! Видел такие?

– Видел. А вдруг не будет такой поблизости? Придется искать аккумуляторы, таскать их и устанавливать на самолете. А они по два пуда каждая!..

В этот день на аэродроме близ испытательного полигона немецкого ракетного центра Пенемюнде проводились плановые работы по маскировке. Бригада, в которую попали Михаил Девятаев и Иван Кривоногов, состояла из десяти заключенных. Полдня они в паре таскали в ведрах специально приготовленную смесь, высыпали ее в колею на размокшей грунтовке и разравнивали деревянным приспособлением, напоминавшим широкие грабли. Смесь имела темный цвет и состояла из песка, грунта и мелкой морской гальки. Поэтому после выполненных работ дорога буквально «исчезала», сливаясь с окружающим ландшафтом.

– Тогда согласный, – кивнул Иван. И тотчас припомнил: – А сосед твой по нарам – Тимоха Сердюков?

Михаил поморщился:

– Больно уж беспокоен. Хлопот с ним не оберешься.

– Так-то с виду нормальный мужик.

– Ладно, держим его про запас. Возьмем, если недобор случится…

Друзья в очередной раз вернулись к высокой куче, вооружились лопатами и принялись наполнять ведра сыпучей смесью. Рядом работала другая пара заключенных, и важный разговор о скором побеге пришлось прервать…

– Хватит-хватит! – остановил Михаила товарищ. – Бери по полведра. А я возьму полные.

Нагрузившись смесью, они потащили ее к грунтовке…

К концу рабочего дня состав группы определился. Помимо сложившегося костяка – Девятаева, Кривоногова, Соколова и Немченко, группа должна была усилиться Федором Адамовым, Иваном Олейником, Михаилом Емецем, Петром Кутергиным, Николаем Урбановичем и Тимофеем Сердюковым. Трое из десяти были офицерами: Девятаев, Кривоногов и Емец. Остальные – сержанты и рядовые. А Коля Урбанович и вовсе попал в плен мальчишкой, оттого и звался Колькой-мальцом.

Между вечерним построением и отбоем у заключенных было полчаса на посещение туалета и приведение в порядок одежды. Четверка друзей неторопливо направилась в сторону деревянного сооружения с отвратительным запахом. Девятаеву нельзя было попадаться на глаза охране – он был приговорен к «десяти дням жизни». Сегодня истекал седьмой день. Семь дней сплошных побоев и издевательств со стороны охраны и сотрудников администрации лагеря.

Товарищи понимали: не каждый такое выдержит, и всячески оберегали его. Девятаев был летчиком-истребителем, попавшим на остров Узедом благодаря счастливой случайности. Здесь о его военной специальности никто не знал, кроме узкого круга надежных друзей. Если все получится, то завтра Михаилу придется сесть за штурвал тяжелого бомбардировщика, поднять его в воздух, пролететь несколько сотен километров и произвести посадку на занятой советскими войсками территории. И никто, кроме него, это сделать не сможет.

– …Почему не сказать-то? Почему?! – кипятился Кривоногов. – Они ж все проверенные! Все в одной связке с нами!

– Чем меньше народу посвящено в наш план, тем лучше, – резонно заметил Соколов. – Предлагаю объявить им о побеге в последний момент.