Евгений Воробьев - По Старой Смоленской дороге

Новенький тоже почувствовал несказанное облегчение. Словно сбросил плиту миномета, которая оттянула плечи. Смог наконец вольготно повести плечами, разогнуться в рост, насколько позволяла землянка.

Он стеснялся чувства облегчения, вызванного отсрочкой предстоящей вылазки, словно такое чувство порождено трусостью.

— Седьмая пятница на неделе, — Привалов строго посмотрел на Беспрозванных, который торопливо снимал с себя ватник.

Привалова разозлил отбой: снова сидеть у моря и ждать скверной погоды.

Краем уха он слышал, что генерал намеревается присвоить ему звание младшего лейтенанта. Ему не повредила бы сегодняшняя вылазка. И вопрос со званием решился бы быстрее. Ему не терпелось получить офицерскую портупею и полевую сумку в дополнение к планшету, который подарил генерал.

— А я, между прочим, уже давно догадался, что мы сегодня пустой номер тянем, — похвастался с досады Привалов, — у меня свои разведданные!

Он хотел изобразить дело так, будто был осведомлен о планах командования лучше, чем все остальные.

Назавтра капитан Квашнин шепнул Привалову, почему отменили ночной поиск.

Соседа слева постигла неудача — там безуспешно пытались захватить контрольного пленного. Во время вылазки потеряли двух разведчиков, в том числе командира группы. И что еще плохо — убитых не сумели утащить с собой, оставили на «нейтралке».

— Придется нам сделать оперативную паузу, — вздохнул капитан.

Привалов был раздосадован неудачей левого соседа, она только усложнит будущий поиск. Привалов, удачливый и самонадеянный, был в глубине души уверен: если бы его послали за «языком» на том участке фронта, он не вернулся бы с пустыми руками.

А сейчас немцы наверняка приняли дополнительные меры предосторожности. Идти в поиск, когда фашист держит ухо востро — заранее поставить себя в неблагоприятные условия, пожертвовать элементом внезапности.

Капитан понимал, почему в дивизии, в армии, в разведуправлении фронта так жаждут заполучить контрольного пленного, почему подполковник, отдавая приказания, связанные с этой вылазкой, был подчеркнуто сух и не сбивался с официального тона — он вел себя так только в самые трудные минуты.

После кровопролитных летних боев в верховьях Днепра, после боев за Ельню и Смоленск в конце лета наступило относительное затишье в осенние, предзимние и зимние месяцы. Противник не предпринимал наступательных действий, не до того было после Орловско-Курской битвы, он совершенствовал свою оборону.

Однако нет ли подвоха в этом затишье? Может, противник перебросил какие-то дивизии на другое направление и хочет удержать здесь фронт малыми силами? А в случае надобности оторвется от наступающих и заблаговременно, без потерь, отойдет на заранее подготовленный рубеж?

Чтобы лучше подготовиться к поиску, капитан Квашнин надумал провести тренировочные занятия.

Километрах в двух с половиной от линии фронта находилось село Пустошка, которое, кстати сказать, соответствовало сейчас своему названию. Штабные разведчики вместе с Квашниным высмотрели за околицей Пустошки местность, очень схожую с той, где предстояло провести вылазку. Такой же косогор с обледеневшим склоном, а за ним такое же открытое всем ветрам холмистое поле.

По ближнему краю поля у противника тянется колючая проволока, а по дальнему, западному, краю — траншея с двумя блиндажами на флангах. От блиндажей этих, под прямым углом к траншее, идут ходы сообщения в глубь немецкой обороны.

Фронт стоял недвижимо с осени, и Квашнин знал даже такую подробность: немцы воткнули колья проволочного заграждения в лунки, а с первыми морозами залили те лунки водой, чтобы колья схватило льдом и нельзя было их выдернуть. Капитан про себя похвалил немцев за сообразительность — он всегда отдавал должное смекалистому противнику.

На горушке, за околицей Пустошки, саперы выдолбили-отрыли несколько окопов и соорудили блиндаж, в нем поселились четыре разведчика. Они должны обороняться от группы Привалова, которая втихомолку подберется к блиндажу, чтобы блокировать его и захватить «языка». Трассирующая пуля, пущенная вверх кем-нибудь из обороняющихся, приравнивалась к ракете. По условиям игры достаточно было отнять у обитателя блиндажа ушанку — «язык» захвачен. А если ушанку снимали с атакующего, тот зачислялся в условно убитые.

Беспрозванных надеялся, что Привалов возьмет его к себе под начало, но не дождался приглашения. Может, старший сержант обиделся? Эх, не нужно было так сильно прижимать его руку к столику и так долго не отпускать!