Анатолий Полянский - Единственный шанс

Степан давно понял, что сказал Ефремов Дзержинскому в ответ, но все же от вопроса не удержался. Начальник оперпункта пожал плечами.

– А как ты думаешь, Корсунов, что я мог сказать? – Он сделал паузу. – Только то, что сейчас скажешь ты: раз нужно – сделаю. А Серого потом судили. Принародно.

Дом Тутышкина по утрам жил тихо и богобоязненно. Тут поздно вставали, сытно завтракали, благодарственно молились и просили удачи в делах насущных. Потом отпирали лавку и встречали почтенных гостей. Голоштанная совдепия, с которой можно не церемониться, появлялась только к вечеру, после работы. А те, что заходили до обеда, не спешили.

Ничего подозрительного в поведении Тутышкина Степан по возвращении не заметил. Тот, как всегда, поворчал по поводу его непутевой жизни.

– Небось голова болит? – Лоснящиеся щеки Тутышкина заколыхались и изобразили улыбку. – Поди уж скажи жене, чтоб налила тебе рюмку анисовой, той, что в буфете стоит…

Бродя по двору, Степан заглянул в конюшню, где Тутышкин, занимаясь извозом, держал две пары лошадей. Обычно днем запряженные в коляски лошади трудились на привокзальной площади, развозя пассажиров по городу, чем приносили хозяину немалый барыш. На сей раз лошади стояли на месте и мерно жевали овес, щедро засыпанный в кормушки, что было и вовсе удивительно. Тутышкин был прижимист и экономил буквально на всем…

«Что бы это значило? – думал Степан. – Не собирается ли хозяин в дальнюю дорогу? Странно! Разгуливать для удовольствия Тутышкин обыкновения не имеет. Деловая поездка?.. Вряд ли. А может, хозяин хочет драпануть? Но почему? Слишком вескими должны быть причины, чтобы он бросил дом, хозяйство, налаженное дело. На такое можно решиться лишь в крайнем случае…»

Сторонним наблюдателем оставаться было нельзя. Что предпринять? Враги начали действовать, и нужно узнать их намерения. Но малейшее неточное слово Степана, тем более поступок, выдадут его с головой. Они поймут, что он ведет двойную игру.

Степан отчетливо представлял, кто перед ним. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Контра ни перед чем не остановится. Нет, рисковать без толку не годится. Должен быть какой-то выход. Нужно только найти его… Как Ефремов сказал? Твой единственный шанс – их неведение. Думай, Степан, думай!..

Он вернулся в горницу и незаметно передвинул цветок на окне, выходящем на улицу. Для ребят, ведущих наблюдение, – сигнал: внимание, опасность! Потом Степан спустился в лавку, потолкался среди приказчиков – не наведут ли на след? Но приказчики были слишком вышколены, чтобы зря болтать о хозяйских делах. И тогда Степан решил подойти к хозяину и с самым невинным видом прямо спросить: «А что, мол, куда-нибудь едем?»

Тутышкин посмотрел испуганно.

– С чего ты взял? – вырвалось у него помимо воли.

– А я рассчитывал, поедем куда-нибудь, кутнем, – как можно беспечнее сказал Степан.

– Есть такое желание? За чем же дело стало? Давай организуем! – воскликнул Тутышкин.

Слишком откровенно обрадовался «благодетель». Но отступать было поздно, да и не следовало.

Через полчаса запряженная парой гнедых пролетка лихо выкатила со двора. Степан с Тутышкиным, сидя в обнимку, представляли слишком мирное зрелище, чтобы ребятам, ведущим наблюдение, пришло в голову следить за ними. Степану стало одиноко. Теперь, даже если что случится, можно расчитывать только на свои силы. «Не надо было, наверное, уезжать из дому», – мелькнуло запоздалое сожаление. Вероятнее всего, так развернутся главные события, а он окажется в стороне.

Беспокойство нарастало. Тем более что Тутышкин сразу же свернул с центральной улицы в кривые запутанные переулки.

– Заскочим в одно местечко. По делу нужно, – пояснил он. – Всего на несколько минут…

Пролетка остановилась у приземистого домика, скрытого в глубине двора за высокой глинобитной оградой. Тутышкин без стука открыл узкую калитку. Видно, был здесь своим человеком. Их как будто бы ждали. Высокий тощий кавказец с традиционным кинжалом на поясе, кланяясь, пригласил в дом.

Степан приготовился ко всему. Заходя в дом, он незаметно окинул взглядом двор, прикидывая пути к отступлению. Однако то, что произошло в следующий момент, оказалось для него полной неожиданностью. Не успели усесться на ковре, по местному обычаю поджав под себя ноги, как дверь соседней комнаты отворилась и оттуда вышел Сычов, собственной персоной грузовой помощник начальника порта. В комнате с низким потолком он казался особенно высоким, массивным. Квадратное с рябинками лицо излучало сплошное радушие.