Иван Стрельбицкий - На Варшавском шоссе

— Выходит, что вам надо продлить срок обучения, ну, скажем, на полмесяца? Так как в положенное время вы не успеваете усвоить программу?

— Что вы, товарищ полковник? — горячо проговорил Тримайлов, — мы никак не дождемся выпуска, вдруг война без нас закончится!

Полковник смотрел на исхудавшие, побледневшие лица ребят, понимая, что такие ночные занятия у них нередки и, по всей видимости, спят они не больше четырех-пяти часов. Смотрел и не мог скрыть своего восхищения.

Полковник Костин внимательно присматривался к комсомольским вожакам училища. Пожалуй, наиболее деловыми были комсорги первого и второго дивизионов — курсанты Ходнев и Холод. Быстрый, порывистый Ходнев уже воевал на Халхин-Голе и имел медаль «За отвагу». Тогда это было большой редкостью, и он по праву гордился наградой. Холод же, напротив, как бы оправдывая свою фамилию, был очень спокойным парнем, вместе с тем отличным организатором.

Как-то после разговора с ребятами Ходнев представил начальнику училища худенького курсанта.

— Вот, товарищ полковник, Анатолий Кузнецов, он из студии Большого театра, молодой артист. Спор у нас тут возник. Где место артиста во время войны?

Костин не успел ничего сказать, как к нему протиснулся курсант Петров, коренастый парень с широким русским лицом, лет двадцати пяти.

— Товарищ полковник, разрешите мне сказать. У нас тут многие считают, что во время войны артисты должны заниматься своим делом. Но я, да и не только я, считаю, что когда идет такая страшная война, не на жизнь, а на смерть…

Послышались негодующие голоса, с ним не соглашались. Но Петров настойчиво продолжал:

— Да, да… Когда идет война на истребление целых народов, музы могут и помолчать! Наше место в строю, с пушками, пулеметами, воевать должны все без исключения, тогда мы будем бить фашистов на их территории, а не под Смоленском…

— Подождите, подождите, — прервал полковник Петрова. — Вы не правы! Вот послушайте, что произошло в двадцать первом году. Махновцы напали на курсантскую бригаду. На помощь курсантам бросились бойцы интернациональной кавбригады, которая располагалась неподалеку. В атаку повел свой полк командир Вольдемар Шпаде. Но силы были слишком неравны: махновцев оказалось раза в два-три больше. Бой был тяжелый: полк понес большие потери, и, конечно, настроение у людей упало. Вот тут-то комиссар второго кавалерийского полка Иштван Сабо организовал концерт. А потом после выступления артистов бойцы так лихо отплясывали венгерский чардаш, так задушевно пели, что люди преобразились.

Утром махновцы снова напали на село, и тут уж они получили должный отпор. А вы говорите, музы могут и помолчать… Нет, они должны нам помогать.

— Расскажите, расскажите, товарищ полковник, как вы громили махновцев.

Костин нахмурился. С такой просьбой курсанты обращались к нему уже не раз. Он даже жалел, что как- то проговорился о своем участии в разгроме банд Махно. В то же время он чувствовал, как с каждым разом курсанты все больше тянулись к нему. Вспомнив что-то, Костин улыбнулся.

— Ну что ж, — согласился он. — Представьте себе бескрайнюю степь. — И мысленно сам полковник перенесся в другое время и в иную обстановку. Его рассказ был нетороплив. — Села лежали на большом расстоянии одно от другого. Кое-где виднелись помещичьи усадьбы с водонапорными башнями и огромными скирдами необмолоченного хлеба. Было начало ноября. Холодный северный ветер гнал тяжелые тучи. Вот-вот пойдет дождь, а может быть, и снег. Но настроение у нас было отличное. Нам выпало счастье попасть в знаменитый заповедник Аскания-Нова.

В полдень мы подъехали к небольшому поселку, от которого тянулись к югу массивы заповедника — бывшего крупного имения. Большие добротные амбары, сараи, загоны для скота… Огромный колодец напоминал шахту; барабан вращался парой лошадей. И таким образом из колодца поднималась железная бадья с водой. Воду в таврических степях доставали с больших глубин, достигающих иногда двухсот — трехсот метров.

Возле колодца топталось десятка полтора кавалеристов. Стояли нагруженные две тачанки, запряженные битюгами. В кавалеристах можно было безошибочно узнать махновцев. Тогда они какое-то время действовали вместе с нашими войсками. Но послушайте дальше, что из себя представляли эти союзнички. Вооружены они были обрезами — винтовками с укороченными стволами и прикладами, одеты по-разному: у одного — шинель, у другого — гражданское пальто с чужого плеча. Некоторые из них были изрядно пьяны и сквернословили.