Иван Стрельбицкий - На Варшавском шоссе

— По всему видно, — проговорил он, — что фашистская артиллерия получила задание «раздеть» наши доты. Вчера снарядами разбросало маскировку с двух дотов, обнажились их бетонные стены.

— Надо маскировку немедленно восстанавливать, в этом наша устойчивость, — заметил Костин.

По темпу артиллерийского и минометного огня чувствовалось, что противник вот-вот начнет атаку. Все чаще санитары выносили с передовой раненых. К Костину приблизился курсант Сергей Забаркин. Он нес на спине товарища, раненного в ногу, который был почти вдвое больше его.

— На обратном пути подойдите ко мне, — сказал ему Костин.

Забаркин возвращался назад с двумя ящиками патронов, переброшенных на ремне через плечо.

— В вашей роте много потерь? — спросил полковник.

— О роте не знаю, товарищ полковник, а в нашем взводе из сорока двух курсантов осталось восемнадцать. Но и фашистам тоже досталось!

— Вы сегодня опять по своей инициативе в атаку ходили?.. Я же запретил.

— Товарищ полковник, разве можно удержаться…

— Бить фашистов надо так, чтобы их положить побольше, а себя сохранить. Разъясните это своим товарищам.

Над головами на небольшой высоте пролетели «юнкерсы», и невдалеке послышались разрывы бомб.

— Товарищ полковник, разрешите вопрос задать? — спросил Забаркин. — Сегодня вражеские самолеты бомбят ближние тылы, лес, дороги. Курсанты беспокоятся, как бы они не накрыли наши реактивные установки. И тогда те не смогут выйти на позиции.

— Как это не смогут? — произнес появившийся здесь командир дивизиона майор Дементьев. — Передайте курсантам, как только будет найдена подходящая цель, мы немедленно выедем из леса и «сыграем»…

Забаркин направился в свою роту, бегом преодолел поле, обстреливаемое редким артиллерийским огнем, и скрылся из виду.

Противнику удалось разметать на некоторых дотах маскировку, обнажить бетонные стенки. Особенно много снарядов разорвалось у полукапонира, расположенного вблизи разрушенного моста. Огонь все усиливался, несмотря на противодействие нашей гаубичной артиллерии.

Разведчики установили, что основной обстрел противник ведет, как и накануне, с опушки леса.

Полковник Костин взял у командира дивизиона карту. На ней были уже нанесены рубежи возможного вызова огня.

— Сколько вам надо времени, чтобы подготовить исходные установки для стрельбы по участку в районе опушки леса? — спросил он Дементьева.

— По заштрихованным участкам установки для залпа уже исчислены, — ответил майор.

— Давайте залп!

Противник усиливал огонь. С опушки другой рощи начали стрелять вражеские орудия прямой наводкой по нашим дотам.

Почти одновременно с выходом на позиции дивизиона наблюдатели доложили, что из одного дота повалил густой черный дым. Это означало, что вражеский снаряд угодил через широкую амбразуру внутрь каземата. Костин и находящиеся рядом с ним командиры с тревогой думали о положении гарнизона дота. Разорвавшийся снаряд мог погубить всех, кто находился внутри железобетонного сооружения.

Мощные раскаты взрывов стали доноситься из района, выбранного дивизионом для удара. Но тут произошло то, чего меньше всего ожидали. Когда боевые машины дивизиона, выпустив мины, одна за другой выезжали на шоссе, вражеская артиллерия начала обстрел, намереваясь отрезать им путь. Сейчас может произойти катастрофа. Головная машина, идущая с большой скоростью, попадет под вражеский снаряд или в большую воронку на дороге, а следующие за ней боевые машины наскочат одна на другую, погибнут бойцы. Так могло случиться, если бы не решительные действия капитана Прокопова. Он успел нацелить на дальнюю опушку рощи четыре орудия, расчеты которых открыли огонь прямой наводкой по вражеским пушкам и подавили их.

Вдруг у моста прогремел взрыв. Густой дым валил из дота. Когда вражеские снаряды стали рваться рядом с дотом, возможно, командир приказал расчету не оставлять боевого поста. Это было бы правильно, если бы доты имели защитные броневые плиты на амбразурах.

Для предотвращения напрасных потерь Костин решил распорядиться, чтобы в случае прямого обстрела противником амбразур обнаруженного дота расчет немедленно выкатил пушку на запасную позицию, тут же замаскировал ее.

Чтобы ускорить дело, полковник Костин написал под копирку на бланках полевой книжки распоряжение, отправил его в гарнизоны дотов с посыльными.

Не прошло и часа, как на КП привели фашистского офицера в чине обер-лейтенанта. Курсанты доложили, что они обнаружили двух гитлеровцев вблизи командного пункта, которые пробирались через кустарник в накинутых на плечи красноармейских шинелях. На окрик фашисты открыли огонь из автоматов. Одного из них курсанты уложили на месте. Офицер поднял руки. У него отобрали оружие, полевую сумку, фотоаппарат. С большим трудом удалось выяснить, что он является командиром диверсионной группы, выброшенной с парашютами прошедшей ночью к нам в тыл с заданием разыскать новое оружие.