Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Праздник праздником, а бои не затихали.

К Бастони прорваться не удалось — никто из джи-ай не хотел умирать на рождество. Летчики почему-то жаловались на погоду и не вылетали к Бастони.

С утра Эрик, Виктор и другие партизаны согрели воду в печурке, побрились в честь праздника. У Виктора нашлась безопасная бритва с золингеновскими лезвиями, у Эрика хранилось в нагрудном кармане армейское хорошо отполированное стальное зеркальце, а у ребят в землянке отыскалось американское мыло в тюбике. Такого добра много валялось на всех дорогах Арденн.

В землянке оказался портативный радиоприемник «Филипс», доставленный Алоизом из Мейероде. Берлин трубил о новых победах в Арденнах. Радиообозреватель Фриче злорадствовал: в ночь на рождество полсотни самолетов «Хейнкель-111» бомбили Манчестер, ракеты «Фау-2» сеяли смерть в Лондоне, Кенте, Эссексе. Хорошо было слышно американскую армейскую радиостанцию широкого вещания.

Вдруг Эрик скомандовал:

— Тихо, ребята! Про партизан говорят! Диктор читал текст о филиппинских партизанах:

— С мая сорок второго года, после ухода американской армии с Филиппин, геройски бьются против японцев тысячи филиппинцев. В этой борьбе принимают участие и многие американские солдаты и офицеры, оставшиеся в тылу японских войск. Партизаны сковали большие силы японцев. Они бьют врага из засад, делая пули из прутьев для занавесок, а телефонные провода — из проволочных заборов. Они стали глазами и ушами наших вооруженных сил на Минданао и других островах. В доказательство своих побед командир-американец недавно прислал в штаб на подводной лодке большой кувшин, доверху наполненный желтыми ушами, отрезанными у япошек.

Джо расхохотался.

— Скажи, Джо, а ты стал бы отрезать уши у немцев? — хмуро спросил Виктор.

— Ну вот еще! — ответил Джо. — Они ведь не желтые, а белые!

— Расист ты несчастный! — выпалил Виктор. Джо замахнулся. Виктор умело перехватил его руку. Джо взвыл от боли. Американцы приподнялись на нарах.

— Отставить! — приказал Эрик. — Любая драка между нами на руку только Гитлеру. Не приставай, Джо, к Виктору. Это небезопасно. Я видел, как он владеет различными приемами. А ты, Виктор, извини Джо — он сам не знает, что говорит. Так что покончим с этим международным инцидентом!

— До прихода японских захватчиков, — продолжал диктор, — некоторые не самые умные наши соотечественники глядели порой на филиппинцев сверху вниз, как на своих «меньших коричневых братьев». Но эти «меньшие братья» уже убили более пяти тысяч вражеских солдат и офицеров. Наши земляки ничего не смогли бы сделать на Филиппинах без их помощи. Не забывать это — наш святой долг. Мы не можем стать такими же расистами, как немцы и японцы. Горе нам, если мы это забудем!..

— Вот это правильно! — сказал Эрик. — Слышал, Джо? Золотые слова!

— В Арденнах обстановка остается сложной, хотя победа наша неизбежна. В тылу германских войск осталось много наших солдат и офицеров. Воинская честь обязывает их не сдаваться в плен, а с оружием в руках продолжать борьбу против нацистов. Арденны словно созданы господом богом для партизанской войны. Нет сомнения в том, что лучшие наши парни, оказавшиеся в окружении, в эти трудные дни нанесут смелые удары по врагу в его тылу, перережут дороги, будут нападать из засад на мелкие группы немцев. То, что сделали американцы на Филиппинах, по плечу и нашим парням в Арденнах! Кстати, до нашего прихода в Арденнах успешно партизанили хозяева этих мест — бельгийцы, особо отличались русские партизаны из числа бывших военнопленных…

Все слушали с большим вниманием. Было видно, что слова эти воспринимаются ими как боевой приказ.

— Слышали, ребята? — с воодушевлением спросил Эрик, когда передача сменилась джазовой музыкой. — Наш интернациональный отряд должен стать грозой арденнских лесов!

Потом переключили приемник на немецкую волну.

Генерал-лейтенант вермахта Курт Дитмар, которого немцы называли «голосом германского главнокомандования», потому что он ежедневно читал коммюнике Оберкоммандо по берлинскому радио, все еще торжественно вещал о победах германского оружия в районе Арденн. О, как звенел когда-то этот голос, когда радиогенерал «брал» Варшаву, Париж, Брюссель, Копенгаген и прочие европейские столицы. Он поперхнулся на Москве, осекся на Сталинграде, охрип на Курске. На шестой год войны этот человек, голос которого был знаком немцам лучше, чем голос давно замолчавшего Гитлера или даже голос Геббельса, вконец разочаруется в своем излюбленном вермахте и сдастся в плен американцам.