Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Лезут к нам они с войною,

Но мы скажем им: «Гуд бай!»

Мериканцам, англичанам Зад крапивой надирай!

Да, на мурманском рейде американский орел столь же основательно сел в лужу, как и в кубинском Заливе свиней!

За бортом «Олимпии» темнела мутная вода реки Делавер.

Филадельфия уже не та, что была когда-то. По-новому, другими глазами, взглянул я на нее с палубы крейсера «Олимпия».

Часто в этом городе на меня находило странное чувство, будто я уже однажды, давным-давно, в другой жизни бывал в этом городе. И я вспоминал рассказы о Филадельфии Эрика Худа. В гостинице я напрасно искал номер его телефона в толстом справочнике. Были разные Худы, но не было среди них ни Эрика, ни его жены Пег. Не было и их сына — Эрика Худа-третьего. Безрезультатно звонил я незнакомым Худам. Нет, они ничего не знали о первом лейтенанте Эрике Худе…

Это неожиданное событие в конце исторической Честнат-стрит повело к новым открытиям. Я подолгу рылся в читальнях и букинистических магазинах Филадельфии и убедился, что филадельфийский учитель не говорил с кондачка, не нес отсебятину. Оказывается, официальная Америка просто-напросто скрывает от народа, от учащейся молодежи факт американской интервенции против Советской России. Только из книги «Мы еще можем быть друзьями» Карла Марзани — я потом познакомился с ним на приеме в Нью-Йорке — узнал я об удивительном американском сенаторе Уильяме Бора и не менее удивительном американском генерале Уильяме Грейвзе.

Сенатор Уильям Бора заявил в сенате 5 сентября 1919 года, протестуя против американской интервенции в России: «Господин президент, мы не находимся в состоянии войны с Россией: конгресс не объявил войны ни русскому правительству, ни русскому народу. Американский народ не желает воевать с Россией… И все же… мы воюем с русским народом. Мы держим в России армию; мы снабжаем находящиеся в этой стране вооруженные силы других государств материалами и продовольствием… У нас нет ни юридического, ни морального права убивать этих людей. Мы нарушаем непреложный принцип свободы выбора формы правления».

Да, сенатор Бора был прав: в те годы официальная и вооруженная Америка изменяла родине, готова была отлить из «Колокола Свободы» пушки против русской революции. Потому и треснул он, «Колокол Свободы»…

Ну а кто знает об удивительном американском генерале Уильяме Грейвзе? А должны знать! Мечтаю написать повесть о нем, командире 8-й американской дивизии, которая высадилась на нашей земле с приказом потопить в крови нашу революцию. Генерал Уильям Грейвз в 1918 году вторгся в пределы нашей Родины на советском Дальнем Востоке, попал в самую гущу гражданской войны и увидел то, что не могли никак увидеть не только его офицеры и английские коллеги, расстрелявшие бакинских комиссаров, но и многие наши соотечественники-белогвардейцы. Он понял, кто прав и кто виноват. И вот этот генерал-интервент, о котором надо писать книги, как пишем мы книги о Джоне Риде, пошел против своего правительства и своего командования, стал тайно помогать красным. Вернувшись в США, он написал книгу о своем «крестовом походе» — честную, мужественную книгу, которую в Америке похоронили так же, как правду об «Олимпии», как книгу Карла Марзани. Генерал Грейвз умер в годы второй мировой войны, оставшись верным своим идеалам. Он был счастлив, что его Америка воюет плечом к плечу с Советским Союзом за правое дело.

Сенатор Бора, генерал Грейвз и, конечно, мой незабвенный Эрик Худ… Да, с такой Америкой мы можем жить мирно и навсегда покончить с «холодной войной».

Порой меня подмывало бросить все дела и съемки и хоть на несколько часов махнуть в Бедфорд, штат Пенсильвания. Ведь это недалеко от Филадельфии. Я представлял себе, как подъеду на такси к небольшой вилле и увижу табличку с именем ее владельца на двери: «Эрик Худ-младший».

Я позвоню — или нет, постучу нашим условным стуком «ти-ти-ти-та», и на крыльцо выйдет он, Эрик, в гражданском костюме, еще совсем не седой, но погрузневший, солидный. Ведь мы одногодки. Провести бы вместе хотя бы вечерок, вспомнить былое…

«Ти-ти-ти-та» — буква «V» по азбуке Морзе, символ победы. А завтра, Эрик, Америка будет отмечать День Победы в Европе, день великой виктории.

Но и в Бедфорд я тоже звонил. Нет там Эрика Худа.

С новыми молодыми филадельфийцами мы встретились после концерта ансамбля Моисеева, выступавшего в городе. Какой это был триумф! Большая группа филадельфийской молодежи, белые и черные, тесной толпой окружили наши автобусы и запели, улыбаясь и радостно блестя глазами, нашу «Катюшу». Танцоры открыли окна, подхватили песню. Высоченный негр, похожий на молодого Робсона, крикнул по-русски: «Мир! Дружба!» И вдруг все запели «Песню Международного союза студентов». Оказывается, многие из них ездили на Международный фестиваль молодежи в Вену. Нам очень хотелось поговорить, но было уже поздно, автобусы тронулись. Моисеевцы долго махали нам и им из окон. Да, есть у нас друзья в Америке! Молодая Америка, которой принадлежит будущее. Не та Америка, о которой поется в задорной итальянской песенке: «Хочешь быть американцем? Это очень просто: танцуй рок-н-ролл, играй в бейсбол и пей хайбол!»