Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Эрику не хотелось жить. 106-я дивизия погибла. Рано утром ее полки, окруженные в Снежных горах, пошли на прорыв. Прорыв не удался. Эсэсовцы — мастера ликвидации котлов под Брянском, Вязьмой, Харьковом, сами потом не раз «варившиеся в котлах» вроде Корсунь-Шевченковского, этого «Сталинграда на Днепре», — расправились с окруженными полками по всем правилам.

Полковник Джордж Дешено, бравый командир 422-го полка, был раздавлен первыми же неудачами. Ему показалось, что все погибло, хотя немцы окружили его довольно слабым кольцом. Выстрелы танковых орудий, 88-миллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов слились в его ушах в один непрерывный гул. Никто не учил полковника вести бой в окружении, вот ему и померещилось, что настал последний час. В руках солдат забелели носовые платки. В лесу полк Дешено сцепился вслепую не с немцами, а с соседним полком. Паники подбавил «шерман» — думали, свои, подмога пришла, а он открыл огонь из пушек и пулеметов по самой солдатской гуще — оказывается, в танке с белыми звездами сидели крауты. В 15.30, неся потери от орудийного и минометного огня немцев, Дешено приказал одному из своих офицеров поднять белый флаг. Он решил, что лучше жить на коленях, чем умереть стоя. Всхлипывая, он приказал также разбить все оружие перед сдачей.

Другой командир полка Чарлз Кавендер, последовал его примеру через полчаса. Нет, они не слышали о том, как сражались в окружении полки и дивизии Красной Армии. Да, они с утра ничего не ели, боеприпасы были на исходе. Но ведь советские бойцы неделями и месяцами выбирались за сотни километров из окружения, били по дороге врага, со славой партизанили во вражьем тылу. Почти все офицеры 106-й дивизии вместо того, чтобы отстранить пораженцев от командования, посчитали своим долгом и делом чести выполнить предательский приказ. Лишь немногие ускользнули в лес, в котором, конечно, можно было партизанить до глубокой старости! Лейтенант Алан Джонс-младший, генеральский сынок, сдался вместе с остальными.

Сдался в плен и майор Уиллоуби, тот самый горе-разведчик, слепые глаза и глухие уши дивизии, не желавший поверить в сигнал Эрика Худа, принятый от советского разведчика. Уиллоуби был выпускником Вест-Пойнта, подавал самые большие надежды, но он принадлежал к тем разведчикам-оптимистам, которые, будучи знакомыми со всей разведывательной информацией, считали, что никакого немецкого наступления и быть не может. Майор Уиллоуби даже сказал как-то своему шефу в Джи-2, вполне с ним согласному:

— Если немцы сумеют нас атаковать хотя бы на фронте одной дивизии, я расплавлю и съем в горячем виде свою стальную каску!

И никто не считал это заявление рискованным, тем более что майор Уиллоуби давно отослал свою каску невесте в Штаты в качестве военного сувенира.

На досуге, в плену добросовестный офицер Уиллоуби мучительно размышлял, пытаясь добраться до причин ужасных ошибок американских разведывательных органов, стоивших джи-ай большой крови.

Американская военная разведка почти не имела истории. Лишь незадолго до Перл-Харбора президент Рузвельт вызвал генерал-майора Донована и, поручая ему создать управление стратегическими службами, без преувеличения заметил: «Начинать вам не с чего — у нас нет разведки». Историю американской разведки не смог выдумать даже такой фантазер, как первый босс ЦРУ Аллан Даллес.

Как будто все делалось в разведке как полагается, хотя почти все офицеры-разведчики и относились с прохладцей к своим обязанностям, поскольку думали, что до Бранденбургских ворот рукой подать. Разведчики считали, что самому Айку их не в чем упрекнуть, поскольку они заслали в тыл вермахта наибольшее количество агентов. Правда, агенты из числа бывших военнопленных немцев в большинстве своем исчезали бесследно, но «се ля ви!». Трудности в подготовке агентов были колоссальные. Нельзя никак было наладить учебные прыжки с самолетов, и агентов заставляли прыгать с бешено мчавшихся «джипов», что несколько поубавило их численность и энтузиазм. Из направленных в тыл агентов — в декабре их насчитывалось около полусотни — кое-кто все же вернулся, но почти половину из них изобличили как оборотней, перевертышей, перевербованных германской разведкой, а остальные принесли устаревшие сведения, оплаченные впоследствии чересчур высокими потерями.

Военную историю пишут победители. Как говорится, пальба прошла, похвальба пришла. Генералы охотнее вспоминают победы, чем поражения, и в меру своей фантазии расцвечивают собственные успехи, искренне порой забывая о неудачах. Не любят западные историки и генералы вспоминать эту арденнскую капитуляцию. В плен сдалось около девяти тысяч джи-ай. Это была самая крупная американская капитуляция после сдачи в плен японцам защитников острова Батаан. Такого из истории не вычеркнешь.