Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Думал ли СС-оберштурмфюрер Скорцени, что старость его скрасят щедрые гонорары сионистских издательств! Дитрих, Эйхман, Менгеле, наверное, не раз перевертывались в своих могилах.

На протяжении всех послевоенных лет мировая пресса постоянно писала об этом прохвосте. С одной стороны, за этим вниманием к нему стояла журналистская бдительность: фашизм не пройдет. С другой, невольно раздувалась слава обер-диверсанта фюрера.

В итоге шпион и диверсант получил грандиозную рекламу. О нем, вояке побежденной стороны, написано во много раз больше, чем о замечательных разведчиках-победителях. На Западе только специалисты знают Берзина, Кузнецова, Медведева, Орловского, Зорге, Радо, Заимова. Как журналист, я обязан сделать из этого парадокса все должные выводы…»

«Скоро исполнится тридцать лет после великой нашей Победы «со слезами на глазах».

«Зачем тратить деньги, усилия, нервы на преследование этих старичков — бывших военных преступников? — сказал Кремлеву корреспондент шпрингеровской газеты «Ди Вельт», аккредитованный в Москве. — В самое скорое время вопрос этот решится сам собой, биологически. Гессы и пайперы вымрут, как динозавры».

Но ведь и сегодня живучий бельгийский квислинг Леон Дегрелль, закадычный дружок покойного Скорцени, стоит во главе реваншистского, фашистского «Черного интернационала» и организации «Новый порядок», где тон все еще задают эсэсовцы. Сборища их мало смахивают на геронтологические посиделки, потому что растет из года в год число неонацистов из молодежи. В заместителях у Дегрелля ходит небезызвестный Ральф Герен-Серак, экс-фюрер французского эсэсовского полка «Шарлемань», разбитого дивизией полковника Полосухина на Бородинском поле, бывший капитан ОАС…

Только что узнал о «безвременной» смерти Скорцени. Он прожил 67 лет, этот эсэсовец под номером 29 579. Как и фюрер, он предпочел похороны викинга — его тело сожгли в мадридском крематории. На его сообщниках, присутствовавших на этой запоздалой церемонии, блистали кресты — просто железные и железные с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Они салютовали по-нацистски и кричали «Хайль!».

Еще один дохлый паук не означает, что погибла коричневая паутина. На мой век хватит борьбы с ней.

Ничто с утра не предвещало в тот день начала целой цепи необыкновенных событий, которые потрясли в тот день сначала семью и друзей Поля Кашэ, затем весь городок Везуль и провинцию Франш-Конте, а затем и всю Францию, Бельгию, Италию, взбудоражили всю Европу и все континенты.

В лавку скобяных товаров в Везуле, принадлежащую Полю Кашэ, заглянул иностранного вида господин лет шестидесяти. Слегка прихрамывая, подошел он к прилавку, скользнув небрежным взглядом по выставленным товарам.

— Шесть метров железной проволоки сечением в пять миллиметров, — проговорил он с сильным немецким акцентом. — Запишите мой адрес: деревня Трав, вилла «Бастион», Пайпер.

Шариковая ручка остановилась в руке Поля Кашэ.

— Пайпер! — тихо воскликнул он. — Уж не Иохен ли Пайпер?

Голубые глаза незнакомца метнулись в сторону Поля Кашэ. Ни слова не говоря, он резко повернулся через левое плечо и солдатским шагом вышел из лавки.

Кашэ, выглянув в окно, запомнил номер машины — черного «ситроена».

Закрыв лавку раньше обычного, Кашэ поехал с проволокой в деревню Трав. Какой-то старик объяснил ему, как добраться до виллы «Бастион». О Пайпере он толком ничего не знал. В деревушке все считают его немцем. Большой чудак. Поселился в Трав лет шесть тому назад, неизвестно откуда приехав. Купил лесистый участок земли на берегу реки Сона, отгрохал модерновую каменную виллу. Но вот что странно: обнес ее высокой оградой с двумя рядами колючей проволоки. Живет с семьей — с женой и взрослой дочерью. Говорят, все они немецкого роду-племени, что уже само по себе привлекает к ним внимание. Но они держатся в стороне, в деревушке бывать избегают, ни с кем тут не водят знакомство, никого к себе не приглашают. Почтальон рассказывал, что на участке бегают два огромных волкодава невиданной породы. Гости у боша бывают редко, по виду — его же земляки из фатерланда.

Поль Кашэ не случайно заинтересовался Пайпером. Во время Сопротивления он дрался в партизанском отряде, вступил в компартию, помнит, сколько крови боши пролили в его стране.