Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

За неподвижной черной листвой и спутанными зарослями брезжит рассвет. Меркнут флюоресцирующие стрелки на ручных часах. Такая рань, а уже жарко, душно. Лес замер. Затих неистовый разноголосый оркестр цикад. Так всегда бывает в час перед рассветом. Мертвый час…

В 4.30 свистнула первая пичужка. 4.45. Не слышно ни крика петухов, ни лая собак. Значит, поблизости нет никаких селений. 5.00. За лесом, набухая пламенем, встает заря. Мощным крещендо встречает лесной оркестр птиц и цикад всплеск солнца над лесом.

По расцарапанному, сочащемуся кровью лицу пилота сильнее бегут ручейки пота. Он жжет царапины. Трудно дышать. Пилот срывает с головы белый пластмассовый шлемофон с забралом из дымчатого стеклопластика и бросает его вниз, где еще темно, расстегивает на груди нейлоновый темно-зеленый комбинезон со шнуровкой.

Сбит над вражеской территорией. Подобно большинству летчиков, он никогда не верил, что такое может приключиться с ним. С кем угодно, только не с ним, И вот он сбит. И висит между небом и землей. Жарится на солнце в этом чертовом нейлоне, сунутый в духовку, как индюк в фольге.

Из правого нагрудного кармана комбинезона он вытаскивает и развертывает большой нейлоновый белый платок с цветным изображением звездно-полосатого флага и обращением, напечатанным несмываемой краской на разных языках: на английском, бирманском, таи, лао, камбоджийском, вьетнамском, малайском, индонезийском, китайском, французском, голландском… «Я гражданин США, — говорится в обращении. — Я не говорю на вашем языке. Несчастье вынуждает меня просить у вас помощь в получении пищи, убежища и защиты. Пожалуйста, доставьте

меня к тому, кто сможет обеспечить мою безопасность и отправить меня обратно к моим соотечественникам. Мое правительство вознаградит вас».

Но как он спустится вниз?

Попробовал раскачаться на стропах, пытаясь ухватиться за ствол дерева. Дело смертельно опасное — а вдруг купол парашюта сорвется с сучьев! Тогда поминай как звали. Все же он раскачался, дотронулся носком ботинка до гладкого как мрамор неохватного ствола баньяна. Ни зацепиться, ни ухватиться.

И тут случилось то, чего пилот «фантома» никак не ожидал. Мимо уха прожужжала пчела. Он досадливо отогнал ее рукой. Пчела улетела. Он не знал, что пчела эта была разведчицей и полетела она в свое гнездо, чтобы позвать других пчел.

Что-то дробно застучало по листве огромных каепутовых деревьев внизу. Это были «коньята» — древесные пиявки. Истомленные зноем, они падали с кроны баньяна, ища прохладу на земле. Несколько пиявок упало на лицо и руки пилота. Чуя запах человека, они мгновенно присосались к телу, стали жадно пить кровь. Его передернуло от чувства гадливости и омерзения. Он отодрал одну пиявку, другую. Они были небольшие, эти «коньята», — размером с полпальца, цвета копченой колбасы, клейкие и теплые. Он вспомнил, что эти кровососы оставляют в ранках свои ядовитые хоботки. Их следует прижигать огнем зажженной сигареты, спички или зажигалки. В кармане он нащупал ронсоновскую зажигалку. Проклятье! Одна из пиявок норовила забраться в ухо! Говорят, если она заберется в глаз, то высосет всю жидкость из глазного яблока.

Подернутое дымкой испарины раскаленное небо было пустым. Он не знал, что специальный радиопередатчик, прикрепленный к подвесной системе парашюта, вышел из строя во время катапультирования и не радировал его координаты…

Из висевшего на вершине каепута пчелиного гнезда, похожего на объемистую корзину, вылетело облачко черно-коричневых с золотым отливом диких пчел. Пчелы летели в зеленом полусвете за пчелой-разведчицей. Летели с грозным жужжанием прямо к болтавшемуся на стропах высоко над землей пилоту. Пчелиный рой походил на шаровую молнию, только это была темная молния. Первый же укус заставил его застонать от боли. Но он еще не знал самого страшного — не знал, что это были плотоядные пчелы и прилетели они на запах крови. Лишь на несколько минут удалось ему отогнать пчел дымовыми и осветительными патронами, и вновь его обволакивал темный гудящий рой. Обессилев через несколько часов сумасшедшей, отчаянной и безнадежной борьбы с пчелами-людоедами, он умолк. Руки его повисли.

А из каепутовой чащи на запах крови, зловеще жужжа, летел второй темный и хищный шар. Этот рой голодных пчел уже не встретил сопротивления.

Через несколько дней его нашли местные охотники. Нашли то, что от него осталось. В спекшемся нейлоновом комбинезоне белели кости скелета.