Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

И все-таки Кребс верил в свою звезду. Даст бог, он еще догонит, а то и обойдет Моделя! Хотя так мало времени остается у «тысячелетнего» рейха. Но, наверное, и в самых смелых своих мечтах не предполагал Ганс Кребс, что через несколько месяцев станет начальником штаба всего вермахта.

— Если не возражаете, экселенц, — сказал за десертом Кребс фельдмаршалу, — я хотел бы послать бутылку этого чудного французского коньяка «Курвуазье» вашему шоферу Фромбеку. Он спас мне сегодня жизнь. Не растерявшись под ураганным огнем, он рванул на полной скорости вперед и вывез меня из-под губительного огня партизан.

— Пожалуй, ему надо дать очередной крест, — согласился Модель. — Не исключено, что эти злоумышленники охотились за мной.

После обеда Модель говорил по телефону с Дитрихом — СС-оберстгруппенфюрер с утра безуспешно штурмовал Бастонь. Любая неудача Дитриха радовала Моделя, но тут он не мог скрыть досаду. Бастонь надо было взять, чтобы смягчить гнев фюрера.

Тем временем фельдмаршал Монтгомери готовил Моделю неприятный сюрприз: помолившись, он отдал приказ своим дивизиям начать тщательно подготовленное им контрнаступление. Его войска должны были ударить с севера на юг, чтобы в районе Хуфалеза встретиться с войсками 3-й армии генерала Паттона. Монти не знал, чего ему больше хотелось: разбить немцев или утереть нос этому янки Паттону. Ему вспомнилось, как этот мужлан, огромный, высоченный, с парой ковбойских кольтов образца чуть не 1856 года, бывшего в ходу на «диком Западе», появился на королевском приеме — не в парадной, а в повседневной форме. И эти глупые кольты в кобурах хлопали его по ляжкам. Верно, он забыл, что ковбои подвязывали свои кобуры к штанам сыромятными ремешками.

— А ведь предки у нас, — сказал тогда Паттон Монти, — были шотландцами, но мои потом поняли, в отличие от Монтгомери, что им мало места на этих островах, ха-ха-ха!..

Отдав приказ, фельдмаршал Монтгомери тут же позвонил полковнику Уордену — своему шефу…

«В моем доме на постой встал адъютант генерала Кребса майор фон Фрейтаг-Лорингофен, на редкость разговорчивый субъект. Он из прибалтийских баронов. Его отец владел большими поместьями под Ригой в Латвии. Революция заставила баронов покинуть Латвию и свои земли, завоеванные семьсот лет назад их предками, рыцарями Тевтонского ордена. В 1939 году Лорингофены получили поместье на польской земле, присоединенной к Восточной Пруссии, под Торном. В разговоре с адъютантом Моделя, который я подслушал, барон сказал, что его дядя, младший брат отца, генерал абвера, достал бомбу для графа Штауффенберга, а после покушения на фюрера покончил с собой. Адъютант Моделя спросил барона, правда ли, что гестапо арестовало его отца. Барон сказал, что отец просидел несколько месяцев в тюрьме Александерплац, но теперь он оправдан и на свободе, живет в Торнском поместье. Майор добавил, что очень беспокоится за отца, так как русские уже у него под боком, а латвийских поместий Лорингофенам теперь не видать как своих ушей.

Этот майор попал вместе с генералом Кребсом на вашу засаду. У него изуродовано лицо. Он говорит, что это ничего, будет похоже на дуэльные шрамы, что украшает мужчину.

В Мейероде продолжаются работы по воздушной маскировке. Почти всякое движение днем запрещено. Но наша группа подготовила ракетчиков на случай бомбежки.

Сообщаю дополнительные данные об охране Мейероде…»

Вечером 4 января группа, возглавляемая Эриком, разбила немецкий грузовик «опель-блиц» километрах в двенадцати от Мейероде, надеясь поживиться продуктами. Но грузовик был битком набит каким-то вонючим порошком. Эрик притащил все еще болеющему Виктору несколько пачек этого порошка.

— Скажи, Виктор, ты не знаешь, что это за порошок у краутов? Написано «Руссланд». Виктор рассмеялся.

— Этот порошок запатентовал доктор Морель, личный врач «Грофаца». Обязателен во всем вермахте. Я сам посыпал им белье и одежду, когда был у власовцев. Сволочь этот Морель — тоже название придумал для своего порошка от вшей: «Руссланд»!

Эрик сразу начал посыпать нары порошком, морить «стебарей» морилкой доктора Мореля.

С елей и сосен в Арденнском лесу осыпался весь снег — от сильной канонады, от сплошного гула взрывающихся авиабомб. Потом полил ледяной дождь, смывая снег и кровь. Но… ни одна бомба не упала на Мейероде.