Вацлав Подзимек - Над нами синее небо

Только в концентрационном лагере он понял, как они были наивны, как мало знали о подпольной работе и как плохо были к ней подготовлены. Только там он узнал, как это делается даже в тех сложнейших условиях, где за каждым шагом следят эсэсовцы. Поучительным примером для него стали действия коммунистов. Хотя это и кажется непонятным, но он быстро снискал их доверие и никогда его не обманул. Он поверил коммунистам, и поэтому вполне логичным было вступление его в коммунистическую партию вскоре после освобождения страны. Вот именно этого шага ему никогда и не простили его бывшие приятели, даже после того как многие из них сами стали членами партии. По их мнению, он вступил в партию тогда, когда не должен был этого делать, когда еще оставалась надежда, что все останется так, как было до войны. О генерале говорилось также, что он имеет своеобразное представление о партии.

Чем больше думал об этом капитан, тем более нереальной казалась ему порученная задача. Ведь он на тридцать лет моложе генерала. А если коснуться военных знаний капитана, то они ограничивались лишь тем, что осталось в памяти от ротмистра Залабы, от тех пяти месяцев военной службы. Причем тогда военные занятия проходили лишь в перерывах между строительством объектов и оборудованием казарм для тех, кто придет в них и будет нормально служить в новой чехословацкой армии. Сегодня он, капитан, а еще недавно токарь, должен по поручению партии помочь строительству этой новой армии, чтобы она как можно скорее стала подлинно новой, народной, социалистической.

Генерал наконец поднял голову и вопросительно посмотрел на капитана.

— Товарищ генерал, капитан Елинек докладывает о вступлении в должность заместителя командира по политической части, — выпалил капитан с чувством радости, что не запнулся, и с опасением, соответствовало ли это уставу.

— А с более низким званием там не нашли кого-нибудь? — спросил генерал. — Могли бы прислать и какого-нибудь ефрейтора.

У капитана даже перехватило дыхание. До сего времени он считал капитанское звание страшно высоким, убеждался в этом, когда по вечерам прохаживался по Вацлавской площади и отвечал на приветствия. Капитан подсчитал, что примерно на сто военнослужащих, которые приветствовали его, так как имели низшие звания, приходился лишь один, кому он должен был отдавать честь первым.

Правда, позднее стало ясно, что такое соотношение ограничено территорией; когда он шел от Вацлавской площади до Дейвиц, это соотношение постепенно менялось и становилось прямо противоположным.

— Обувь носишь не по форме, — прервал наступившее молчание генерал и презрительно взглянул на его прекрасные узорчатые полуботинки.

Капитан то бледнел, то краснел; он еще не знал, что такое замечание делалось генералом почти каждый раз, когда генерал видел нарушение формы одежды. Капитан не успел подробно расспросить у сведущих людей о положении дел с экипировкой.

— Почему стоишь? — продолжал генерал. — Садись. Поскольку, как я думаю, нам придется встречаться довольно часто, то хочу сказать раз и навсегда: если кто отважится здесь закурить, даже в мое отсутствие, тот будет иметь дело со мной лично.

Капитан хотел было сказать, что он убежденный противник курения, но, посмотрев на свои пальцы, пожелтевшие от никотина, отбросил эту мысль.

— Слушай, ты когда-нибудь летал на самолете? — спросил генерал.

Капитан немного успокоился, поняв, что генерал не настаивает на ответе. Ему было ясно, что первый в его жизни полет не за горами, он уже заранее боялся, как бы не стало известно, что он вообще не переносит полетов. Особенно его приводило в ужас предстоящее знакомство с вращающимся креслом.

— Хороший политрук должен стремиться главным образом к тому, чтобы люди повиновались. Длинных собраний не переношу; никакой демократии этим не введешь, разве только одни дискуссии. Каждый должен знать, что и как делать, а если кто-то не знает, надо ему подсказать. Это всегда помогает. Политруков ты тоже должен держать в ежовых рукавицах, пусть они не думают, что могут лодырничать. Если будет необходимо, то созовешь их и я подниму их моральный уровень.

После этих слов генерала капитан решил, что наступила подходящая минута. Он мобилизовал свои знания, полученные на краткосрочных политических курсах, и произнес речь, которую продумал еще задолго до того, как прибыл в генеральский кабинет. Он сказал об инициативе и активности людей, о том, как много значит считаться с их взглядами, говорил о целях и значении критики и самокритики.