Рышард Лисковацкий - Жизнь вечная

Двенадцати лет от роду в дни Варшавского восстания 1944 года Ришард Лисковацкий — связной на Маримонте, жители которого поныне законно гордятся, что стихийно поспешили на подмогу соседнему Жолибожу, восставшему гораздо раньше назначенного часа. В повстанческой судьбе будущего писателя нет ничего исключительного. Сотни двенадцатилетних заранее готовились в младших отрядах подпольной харцерской организации к вспомогательной тыловой службе на случай восстания. Когда же первого августа 1944 года пробил условный час «W» и город превратился в сплошное поле боя, от тыловой службы сохранилось одно название. Тылами могли условно считаться только зоны менее интенсивного артобстрела. Да мальчишки и не искали тихих мест, рвались туда, где жарче. Даже песню сложили о себе, начинающуюся знаменательными словами:

Мальчишка-связной — это нечто бестелесное, скользящее зигзагами между сотым и сто первым артналетом, среди руин, воронок и груд щебня. Нечто невесомое и стремительное, как перекати-поле или комочек тополиного пуха, подхваченного ветром. Быстрее, быстрее, не останавливаясь ни на миг, чтобы вражеский снайпер-«голубятник» не успел прицелиться. Впрочем, связной боится не за себя, а за донесение, которое надо срочно доставить в какой-нибудь штабной подвал, а оттуда, с новым приказом, мчаться назад, на передовую. Связной постоянно в движении и потому видит и знает больше строевиков, и кое-кто ему даже завидует. Он же, не подавая виду, чертовски завидует тем, кому доверено оружие. Что-то есть от этого бесстрашия и упорства в герое рассказа «Старик», от той представляющейся почти нереальной, призрачной жизни на грани смерти…

Помнится, накануне капитуляции повстанцы все чаще переплывали Вислу и, опутанные ржавыми бинтами, как водорослями, брели по мелководью сквозь дым и багровый туман к свободному правому, пражскому берегу. Тогда еще никто не подсчитывал материальные и людские потери (позднее было подсчитано, что погибло 250 тысяч варшавян, город разрушен на 80 %), но все уже понимали: произошла национальная трагедия. Солдаты Армии Крайовой, из тех, что слепо верили пролондонской пропаганде, испытывали парализующее разочарование, гибель надежд. В высказываниях солдат Армии Людовой сквозила горечь: они были втянуты в акцию, которая преследовала глубоко чуждые им авантюрные цели. Мальчишки-повстанцы выходили из огня наименее морально амортизированными. Попросту еще не доросли ни до понимания интриг безответственных реакционных политиканов, ни до накала взрослых эмоций. Они воспринимали скорее внешнюю сторону событий. Страшных, но не лишенных каких-то моментов, созвучных их романтическим, бойскаутским идеалам товарищества и взаимовыручки. Ведь они видели сражавшихся на одной баррикаде солдат разных подпольных формирований и десантников Войска Польского, видели советские самолеты, бомбившие гитлеровцев и сбрасывавшие варшавянам оружие и продовольствие, слышали об иностранцах, даже таких неправдоподобно экзотических, как, скажем, австралийцы, присоединявшихся к восставшим полякам (по уточненным данным, в Варшавском восстании участвовали представители 18 национальностей из 13 стран). Потом все это будет подтверждено историками и названо яркими свидетельствами национальной и интернациональной солидарности, примеров которой, заметим попутно, в произведениях Лисковацкого немало.

Он, автор более тридцати книг стихов и рассказов, романов, повестей для юношества, писатель-коммунист, уже тридцать с лишним лет трудится на литературном поприще. Почти таков же стаж его работы в системе средств массовой информации ПНР. И сейчас он работник печати, главный редактор еженедельника «Море и земля», издающегося в Щецине. Между тем в юности ему грезилась судейская мантия. После освобождения страны среди молодежи, исстрадавшейся от оккупационного произвола, профессия стража законности пользовалась особой популярностью. Абитуриенты осаждали юридические факультеты. Интерес к правоведению рос в годы показательных процессов над нацистами в Познани, Кракове, Гданьске и Варшаве, героями которых были судьи и прокуроры, блестящие ораторы, страстно и аргументированно изобличавшие гитлеровских преступников, сгоряча переданных Польше англо-американской военной администрацией. И росла вера, что будут найдены и преданы суду все палачи, что юристам надолго хватит работы.