Юрий Валин: Вата войны

...Машины выскакивают на площадь - здесь полно своих: идет артиллерия и бронетранспортеры, навстречу грузовики санбата. Впереди горячо...

...К Флот-Велль-штрассе выбираются уже в сумерках. Отсветы пламени и взрывов безнадежно пытаются прорвать густую пелену над кварталами. Сверкают из-за силуэтов домов росчерки "эрэсов". Батальоны вышли к каналу...

- Соломоныч! Где Соломоныч?! - волнуется полковник, бегая вокруг машины. - Да разгружайте же. Опаздываем!

За день штаб дивизии перебрался в подвалы другого дома и всё слегка перепуталось. Но Соломоныч уже освоился, ему потянули персональную лампу от движка...

Стучит генератор, а вокруг вздыхает и ревет в предсмертных конвульсиях Берлин. В туннелях метро и горящих коридорах министерств, в парках и на набережной Шпрее, издыхает и не желает умирать фашизм. А в подвале, на колченогом, но широком столе бывалый Соломоныч разворачивает новенькую "штуку" ткани. При свете тусклой подмигивающей лампочки хлопчатобумажная ткань кажется темнее, но она ярко-красная. Иногда знатоки ее именуют "пунцовой", но чаще называют устаревшим, но красивым именем - "кумач".

- Итак, что мы тут имеем, если наскрести? - говорит немолодой ефрейтор, щелкая большими ножницами. В довоенной Кинешме не имелось портного известнее Якова Соломоныча. Штучный пиджак, китель или бриджи? Та что за вопрос! Флаг - дело не сложное, хотя и чрезвычайно ответственное. Но опыт есть, о, какой тут опыт!

- Однако, едва набрал, - сообщает старшина, затаскивая в выбитую дверь охапку палок-древков: здесь и новенькие занозистые черенки для лопат, и рукояти бюргерских швабр, и даже витая бронзовая трубка от гардины, оснащенная дивным готическим набалдашником.

Специалист по флаговому пошиву с недоверием смотрит на замысловатый предмет чуждого интерьера:

- Кладите, товарищ Табибулин. Приступаю, а то не дай Бог опоздаем...

...Много флагов готовилось в ту ночь. Шились из красных скатертей и штор, из неприличных буржуйских простыней и случайных шелковых отрезов. Готовились маленькие и большие флаги, со старательно нашитыми серпами и молотами, с надписями набитыми белой краской или выведенным заслюнявленным химическим карандашом. Но большинство стягов были из той простой и истинно красной хлопчатобумажной ткани, что служила символом революции, а теперь стала символом Победы.

Дымный рассвет пришел в громе артподготовки и бомбовых ударов. К изуродованному скверу приползли танки поддержки.

...- А нам флаг?! - напирал невысокий крепкий танкист.

- Свой иметь нужно, - защищал еще не розданные подразделениям стяги старшина Табибулин. - Да и куда вам? Своей броней наверх въедете или как?

- Я - въеду! - заверил танкист, норовя урвать флаг размером побольше.

- Что за безобразие?! - накинулся на чумазого наглеца выскочивший из штабного подвала начальник политотдела. - Вовсе страх потеряли, а, товарищ боец?!

Танкист отпустил облюбованный флаг, повел крепкими плечами, раскрывая ворот комбинезона - сверкнули немалые награды.

- Вы командир тяжелых? - быстро соображающий полит-полковник указал на замершие среди хаоса сквера огромные ИСы.

- Так точно. Гвардии майор Любимов, - танкист кинул ладонь к танкошлему.

- Так что за спор мелкособственнический? - полковник пожал закопченную руку труженику брони и соляры. - Не чужие люди, поделимся. Но в порядке взаимовыручки, но не сугубо чуждого лицу советского командира самоуправства!

- Виноват, слышу плохо, глушануло вчера, - танкист стянул шлем - из его ушей торчала вата - из правого уха бурый клок, из левого трогательный беленький-чистенький.

- Вполне понятный случай, самого вчера так тряхнуло, аж зуб сломал, - подтвердил полковник. - Но ты ж, майор, подходи логически и бери флаг маневреннее. А то с этаким знаменем и в люк не втиснешься.

К обоснованными логикой и партийной дисциплиной доводами майор был готов прислушаться. Аккуратно смотал свежий флажок и поспешил к машине - выдвигались тяжелые танки на поддержку прямой наводкой атакующей пехоты.

А большой флаг вручили автоматчикам: группе основных знаменосцев велено было вперед штурмовых групп не лезть, но дойти непременно. Ибо "дивизия в истории останется!".

Они все остались в истории. И те, кто пробился до того знаменитого здания с пробитым куполом и облупленными нордическими фигурами - пусть и не первыми пробился, но вторыми, третьими или четвертыми. И тот, кто не добежал, угодив под осколки или пулю. Те дни истории вместительные: в них и те остались, кто флаг на крышу министерского "дома Гиммлера" поднял, и те, кто на Бранденбургские ворота взобрался. И тех история не забыла, кто башню ПВО в Зоологическом саду упорно штурмовал, и лишь после капитуляции и прекращения огня на нее смог поднялся - кто ж виноват, что тот бетон даже прямая наводка 152-миллиметровых не брала?