Михаил Алексеев - Русский характер [Рассказы, очерки, статьи]

И только тут, оглянувшись, Терехин увидел, что он, по существу, один с горсткой бойцов. Справа, и слева, и впереди него — немцы. Только узенькая каемка степи, по которой он прошел от лощины к холму, была единственным выходом. Но и эта каемка простреливалась с соседнего бугра.

Ощущение одиночества, оторванности от своих— самое страшное на войне. Если поддаться этому чувству — боец пропал. Он уже не боец… Терехин был молод годами, но ему уже не раз доводилось бывать в боях, и он научился владеть собой. И даже в те минуты, когда самому ему было страшно, никто из бойцов не замечал этого.

Высунувшись из окопчика и окинув взглядом место сражения, он нарочито громко сказал:

— Отлично. Теперь спокойно закурим и примем решение.

Он свернул папиросу, но прежде чем закурить, отдал приказ расставить пулеметы и расположить автоматчиков таким образом, чтобы в случае контратаки немцы наткнулись на стену огня. Потом Терехин распорядился выбросить из окопов трупы немецких солдат.

— И вообще, навести порядочек! — сказал он, закуривая папиросу.

Рядом с лейтенантом, в одном окопе, находился рядовой Сизов, рослый, широкоплечий туляк, добродушный и в то же время очень упрямый человек.

— С немецким пулеметом обращаться умеете? — спросил его командир.

— А что же, могу, — ответил Сизов.

Терехин указал на трофейный пулемет:

— С этой машинкой будете прикрывать выход. Немцы, наверное, попытаются отрезать нас с тыла, а вы их не пустите. Ясно?

— Так точно! Ясно.

Отбив атаку батальона, немцы сосредоточили теперь весь свой огонь и всю свою ярость на группе Терехина. Они рассчитывали быстро покончить, с этой небольшой, оторванной от своих главных сил группой советских бойцов. И около полудня предприняли лобовую атаку. Но пулеметы, толково расставленные лейтенантом, и железная выдержка гвардейцев разрушили планы самонадеянного противника. Немцы откатились.

Терехин твердо решил держаться. Ведь было сделано самое главное: преодолены эти, казалось, непроходимые четыреста метров. Правда, удалось пройти немногим, но пусть один он с горсткой гвардейцев — все равно он будет держаться до конца, до последнего.

Так думали и бойцы. Даже если бы им пришлось здесь умирать, они все равно не ушли бы отсюда.

В сумерках немцы стали со всех сторон подбираться к окопам, в которых засели гвардейцы. Против обыкновения они не зажигали ракет. Они подбирались в потемках, и время от времени из мрака доносились слова на ломаном русском языке:

— Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно.

Они действительно пытались совсем окружить гвардейцев, зайти с тыла, чтобы отрезать единственный выход в лощину, но Сизов, помня наказ своего командира, ударил из трофейного пулемета, веером рассыпая пули, и замкнуть кольцо немцам не удалось. Тем не менее они продолжали выкрикивать:

— Сопротивление бесполезно. Сдавайтесь!

— Сейчас сдадимся, — насмешливо отвечали гвардейцы и подкрепляли ответ огнем автоматов.

Уже совсем стемнело, когда со стороны лощины к окопам подполз человек. Встретивший его Сизов признал в нем сержанта Тишкевича. Сержант тянул за собой катушку провода.

— Послан установить связь, — коротко доложил он младшему лейтенанту.

Через несколько минут в окопчике Терехина был установлен аппарат полевого телефона, а еще через минуту младший лейтенант услышал голос капитана:

— Терехин, молодец! Держись крепче. Ни шагу назад!

— Есть, ни шагу назад! — ответил младший лейтенант.

С телефоном ему стало как-то веселее. Теперь он уже не был один со своими орлами. Тоненькая телефонная проволока, протянутая сержантом, как бы приблизила к нему родной батальон.

Ночью никто из гвардейцев не сомкнул глаз. Едва заметив тень или услышав подозрительные шорохи, они открывали огонь, и немцам так и не удалось даже приблизиться к занятым советскими бойцами окопам.

К утру из штаба батальона сообщили:

— Начинаем. Соображай, как действовать…

Батальон снова пошел в атаку. В то же время Терехин решил, что надо открыть огонь, чтобы отвлечь внимание немцев от наступающих.

Четыреста метров (были тяжелыми. Командиры и бойцы, конечно, понимали, что любой ценой они должны быть пройдены. Выход на холмы обеспечивал дальнейшее продвижение вперед, уже более легкое. Но каждый метр засохшей, выгоревшей и уже политой кровью степной земли, по которой ползли и бежали гвардейцы, был пристрелян противником. Снова упали первые цепи. Снова разбилась и не вышла атака…