Сергей Алексеев: Оборона Севастополя, 1941–1943. Сражение за Кавказ, 1942–1944

Сегодня в небо под Дуванкоем граненым шпилем поднялся мрамор. То дань бесстрашным, то дань отважным. И сокол плавно парит над полем. Хранит он небо и сон героев.

Произошло это в бригаде морских пехотинцев, которой командовал полковник Петр Филиппович Горпищенко. Много отважных солдат у Горпищенко. В тяжелых боях бригада.

На одном из участков обороны бригады сложилось так, что тут против советской стрелковой роты наступало сразу три фашистских батальона. Командир роты незадолго до этого был убит. Заменил командира политрук Кочанов.

Молод совсем политрук Кочанов. Усы всего неделю как бреет.

Любопытно бойцам:

– Посмотрим, какой командир из Кочанова!

– Усы неделю как бреет!

Молод совсем командир. А тут три батальона фашистов на роту лезут.

Понимает Кочанов: выйдешь в открытый бой – сомнут, раздавят тебя фашисты.

Что же делать? Как сохранить рубеж? Задумался Кочанов, вздохнул сокрушенно:

– Пропадай моя телега, все четыре колеса. Все четыре колеса, – повторил Кочанов.

И вдруг…

– Связной! Связной! – закричал Кочанов.

Подбежал связной.

– Слушаю, товарищ политрук, товарищ командир, – поправился.

– Машины сюда, быстро!

Подогнали три грузовые машины.

– Пулеметы сюда, немедля!

Тащат сюда пулеметы.

– Отставить. Не те. Спаренные! Отставить! Не те. Счетверенные!

Были в роте такие противозенитные пулеметы – четыре ствола у каждого. Притащили сюда пулеметы.

– Грузи!

– Залезай!

– Крепи!

Укрепили на грузовиках счетверенные пулеметы. Получились, как встарь, тачанки. Разница только в том – не на конной, на моторной «тачанки» тяге.

Поставил Кочанов «тачанки» в укрытие. Выждал, когда в атаку пошли фашисты. Вот развернулись фашисты широким фронтом. Устремились вперед, на наших.

– Атакуй! – прокричал Кочанов.

Сорвались «тачанки» с места. Рванулись врагам навстречу. Кругами пошли по полю. Заговорили огнем пулеметы. Дружно – в едином хоре. Сразу басят – двенадцать.

Побежали назад фашисты.

Снова ходили они в атаку: три батальона на советскую роту. Устояла советская рота. Удержали рубеж солдаты. Отступили опять фашисты.

Довольны солдаты. Вспоминают лихую атаку. Вспоминают Кочанова.

– Вот тебе и усы неделю как бреет.

Узнал о бое полковник Горпищенко.

– Смелых люблю, умелых уважаю, – сказал командир бригады.

Затем добавил:

– А тех, кто и смел и умел, сыном своим считаю.

Обнял он крепко Кочанова.

Много смелых, много умелых, много под Севастополем сынов у Горпищенко. Скажем прямо – семья большая.

Подошли к Севастополю фашисты. Блокировали город с суши. Путь к Севастополю – только морем. Но и морем пути опасны.

Морские пути к Севастополю враги заминировали.

Особенно грозными были магнитные мины. Чтобы взорвалась обычная мина, корабль должен был ее задеть или на нее наткнуться. Магнитная мина взрывалась на расстоянии. Лежит на дне моря или залива такая мина, ждет, когда над этим местом пройдет корабль. Только оказался корабль над миной – сразу страшенный взрыв.

Такими минами и перегородили фашисты морские подступы к Севастополю.

Старший лейтенант Дмитрий Глухов вызвался проложить для наших судов проход через поле магнитных мин.

– Проложить?

– Так точно! – по-армейски чеканит Глухов.

Старший лейтенант Глухов был командиром быстроходного морского катера. Катер маленький, юркий, быстрый. Он как игрушка в руках у Глухова. Пригласил как-то Глухов своих товарищей к берегу Севастопольской бухты. Сел в свой катер. Как метеор по воде пронесся.

– Понятно? – спросил товарищей.

Ничего никому не понятно.

Снова отчалил от берега Глухов. Включил во всю мощь моторы. Вспенил катер морскую воду, понесся по водной глади. Глянешь сейчас на Глухова – словно на тройке летит по морю.

Снова Глухов причалил к берегу.

– Понятно?

– Допустим, понятно, – отвечают ему офицеры. Догадались они, в чем дело.