Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Рослый фельдфебель, привстав на сиденье, ждал, что ответят зажатые в ловушку «иваны». Пулемётчик тоже поднял голову от своего МГ-34, а третий солдат из экипажа, хоть и держал наготове автомат, но его короткоствольный МП на таком расстоянии был бесполезен.

— Саня, открываем огонь, — прошептал Василий Дарькин. — Бей прицельно, короткими очередями.

У автомата системы Шпагина ППШ-41 сильные маузеровские патроны и высокая скорострельность — шестнадцать пуль в секунду Сержант выбрал момент, когда экипаж цундаппа на какие-то секунды расслабился. Оба десантника стреляли в пулемётчика, который представлял наибольшую опасность. Отчётливо слышались удары пуль, пробивающих тонкий металл коляски.

Унтер-офицер дёрнулся, дал очередь (рукоятку машингевера не выпускал из рук), но очередная пуля перебила плечо. Пулемёт замолчал. Фельдфебель, тридцатилетний опытный воин рейха, ушёл из-под пуль, скатившись в снег. Солдат, сидевший на заднем сиденье, открыл огонь из автомата и тоже прыгнул в снег.

Фельдфебель действовал решительно. Отодвинув тяжело раненого унтер-офицера, припал к прицелу. Пулемётом он владел умело, но мешал стрелять унтер-офицер, пытавшийся вылезти из коляски. Всё же он накрыл русских довольно точной очередью.

Вскрикнул и сунулся лицом в снег молодой десантник. Пули пробивали сугроб насквозь, две или три прошли в метре от сержанта Дарькина. Привстав на колено, сержант выпустил одну и вторую короткую очередь. Удар по каске заставил фельдфебеля вскрикнуть. Он сорвал её с головы и ощупывал рану. Кровь текла по лицу, его куда-то тянул за руку автоматчик. Тяжело раненый фельдфебель не понимал, чего он хочет.

— Перевяжи меня, слышишь…

Но автоматчик, бросив своего командира, бежал, утопая в снегу. Прилетевший неизвестно откуда снаряд разнёс мотоцикл и добил фельдфебеля.

Второй цундапп, наконец, выбрался из сугроба, но это его не спасло. По степи двигались на быстром ходу русские «тридцатьчетвёрки». Они охватывали с двух сторон бронетанковую роту, раздавались первые пушечные выстрелы.

Лейтенант Савелий Голиков, вырвавшийся со своим взводом вперёд, не стал тратить снаряд и накрыл мотоцикл пулемётными очередями.

Немецкая бронетанковая рота разворачивалась, торопясь занять выгодную позицию для ответной стрельбы. Её командир, обер-лейтенант, раздавал по рации короткие команды. Самоходка «Мардер-2» ловила в прицел головной русский танк. Там находились опытные артиллеристы, которые вряд ли промахнутся.

Но в целом рота безнадёжно промедлила. Русские танки появились слишком внезапно. Этот чёртов недомерок Т-70, открыв огонь из засады, отнял слишком много времени. Пока провозились с ним, перевязывали своих раненых и пытались потушить горевший Т-3, русский комбат успел приблизиться. «Тридцатьчетвёрки» охватили роту полукольцом и били из своих трёхдюймовых пушек в слабо защищённые борта немецких машин.

Обер-лейтенант сразу понял, что перед ним тот самый Снежный Лис, уничтоживший дальнобойный дивизион. Действовал он, как и в тот раз, решительно и быстро. Но и обер-лейтенант знал своё дело. Новые танки Т-4 с усиленной бронёй и удлинёнными орудиями ни в чём не уступали «тридцатьчетвёркам», а оптика и точность наведения превосходили русскую технику.

Кроме того, в составе роты имелись две самоходные установки «Мардер-2». Их противотанковые пушки калибра 75 миллиметров пробивали броню «тридцатьчетвёрок» более чем за километр. Рота имела все преимущества, если бы открыла огонь с дальней дистанции. Но бой начался на расстоянии, которое выбрал русский комбат.

Делая короткие остановки для прицельных выстрелов, «тридцатьчетвёрки» сумели в первые минуты подбить два танка и продолжали активно наступать. Количество машин с обоих сторон было примерно одинаковое, русские в предыдущих боях уже потеряли несколько танков.

Обер-лейтенант из командирской башенки своего модифицированного Т-4 видел, что кроме Т-3, горевшего в километре позади, имели повреждения ещё два танка. Русские, маневрируя, пока уходили от встречного огня.

Самоходка «Мардер-2», не торопившаяся лезть вперёд из-за слабой брони, ударила в «тридцатьчетвёрку». Снаряд пробил лобовую броню возле люка механика-водителя и раскалённым шаром врезался в боеукладку.

В массивных снарядах вспыхнул порох, всё внутри заполнилось ядовитым дымом и шипением горящего артиллерийского пороха. Успел выскочить лишь сержант-заряжающий, который находился ближе других к открытому люку.