Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

В начале декабря, ещё до попытки генерала Гота прорвать кольцо окружения, русские пытались уничтожить дивизион, который мешал продвижению их войск. Но пехотному полку, усиленному несколькими танками, не хватало маневренности. Хотя тяжёлые орудия не отличались высокой скорострельностью, но их прицельность и мощность были высоки. А расчёты хорошо подготовлены.

Снаряды весом пятнадцать килограммов проламывали броню танков, осколочные и бризантные заряды выкашивали пехоту. Кроме того, дивизион был усилен автоматическими зенитками, а также пулемётным и сапёрным взводами. После нескольких безуспешных атак на закопчённом снегу остались сотни три неподвижных тел в длиннополых рыжих шинелях и сгоревшие танки.

Русские больше не пытались атаковать дивизион. Артиллеристы, хоть и понесли потери, но чувствовали себя уверенно. Майор приказал укрепить траншеи, вырыть запасные капониры и усилить посты.

— Русские сумели окружить Паулюса, — рассуждал майор, — но воевать не научились. Нельзя же так бездумно лезть на орудийный и пулемётный огонь. Вряд ли у них что-то получится с этим окружением.

Офицеры согласно кивали. Их раздражало упорство русских, из-за которого так надолго затянулась война. В успех русского наступления они не верили. Тем более, газеты и радио ежедневно сообщали о мужестве окружённых солдат Паулюса.

В ту рождественскую ночь возле орудий, как всегда, стояли часовые, мёрзли дежурные расчёты одной из пушек и спаренной зенитной установки, перетаптывались пулемётчики. Обер-лейтенант, командир второй батареи, обходил позиции, прислушиваясь к ночным звукам.

Он воевал в России с осени сорок первого года и считался опытным офицером. То, что ему выпало дежурить в праздничную ночь, говорило о доверии начальства, и молодой офицер старался всячески его оправдать. Время перевалило за полночь, посты несли службу исправно, а из блиндажей доносились пение и смех. Время от времени выходили проветриться разгорячённые дружеским застольем солдаты и офицеры. Обер-лейтенанту приветливо махали руками, поздравляли с Рождеством и сочувствовали, что приходится дежурить в такой весёлый праздник.

Начальник штаба дивизиона угостил коллегу сигаретой и тоже посочувствовал, что обер-лейтенант мёрзнет, а все веселятся.

— Завтра я доберу, что мне полагается, — потирая руки в тёплых перчатках, отозвался молодой офицер. — А сегодня кому-то надо вас охранять.

— От кого? — засмеялся один из лейтенантов. — Русские крепко завязли, пытаясь заглотить слишком большой кусок.

Дежурный был с ним согласен, но легкомысленный разговор не поддержал. Вестовой, сопровождавший обер-лейтенанта, предложил принести горячего кофе и бутерброды. Это было очень кстати. Заодно, хотелось отдохнуть от пронизывающего ветра.

За компанию с ним остался начальник штаба и закурил очередную сигарету. Капитан был ровесником командира дивизиона, воевал ещё в ту войну, двадцать лет назад. Он считал, что праздник пора закруглять. Конечно, офицеры и солдаты дивизиона знают меру, вряд ли кто перехватит лишнего, но нервное напряжение последних месяцев ослабляет людей.

— В такие ночи русские особенно опасны, — рассуждал начальник штаба. — Они голодают, обозлены, и в Сталинграде наверняка наносят удары, как крысы из темноты.

— Но здесь их ближайшее охранение находится километрах в семи, — осторожно заметил обер-лейтенант, — а крупных частей поблизости нет.

— Может, и так, — согласился капитан. — Но хороший лыжник может бесшумно одолеть десяток километров за тридцать-сорок минут. Пожалуй, пора заканчивать веселье.

— А я ещё раз проверю все пулемётные расчёты, — козырнул обер-лейтенант.

Эта ночь тянулась особенно долго, но всё же подходила к концу. Обер-лейтенант, в подбитой мехом шинели и тёплых сапогах, в очередной раз осмотрел окрестности в бинокль. За эти недели он изучил здесь каждый холм, неглубокие овраги и подозрительного ничего не заметил. По направлению к Сталинграду прошёл на северо-восток воздушный наблюдатель «Фокке-Вульф 189». Русские проводили его несколькими зенитными залпами, но не попали. Всё шло, как обычно.

— Слава Богу, светает, — сказал вестовой. — Здесь такие мрачные ночи. Дикая земля…

Никто из дивизиона не заметил, как в километре отсюда, с невысокого кургана за ними наблюдают двое русских разведчиков в белых маскхалатах. Не дожидаясь, пока окончательно рассветёт, они спустились со склона, встали на лыжи и, убыстряя ход, помчались к балке.