Александр Пыльцын - Штрафбат. Наказание, искупление

Поэтому мы не кричим «ура!»,

Со смертью мы играемся в молчанку.

Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь из тех сочинителей хоть раз увидел или сходил в атаку вместе со штрафбатом. «Страшна атака штрафного батальона», как выражался бывший штрафник, уже знакомый вам Семен Басов. А те, кому удалось ее увидеть, утверждают, что штрафники шли в атаку, даже не пригибаясь. Могу это подтвердить, знаю по себе, что трудно встать в атаку под ливень пуль, но преодолевая страх смерти, встав однажды, нет смысла снова ложиться, так как, чтобы опять вставать под пули, снова нужно преодолевать тот самый страх, а это всегда нелегко. Поэтому нет ничего противоестественного в этом утверждении. Но возгласы «за Родину, за Сталина» были не редкостью, а тем более — «ура!». Конечно, за исключением случаев, когда «молчанка» была тактическим приемом. И без артподготовки мы ходили в атаки, когда нужно было нагрянуть на противника совсем неожиданно.

Бывало, однако, когда при преодолении необезвреженного минного поля на Наревском плацдарме я сам слышал от штрафников, подорвавшихся на минах, определенного смысла «здравицу»: «За… такого-сякого… прокурора!» Это вовсе не проклятие Советской власти, а только выражение обиды на конкретного служителя военной юстиции, которое сопровождалось в этих случаях и не так уж частой в штрафбате отборной «русской речью», которую те же «знатоки» считают непременным атрибутом лексики в штрафбате.

И патриотизм был тогда, не «квасной» и не «совковый», как любят ныне сквернословить хулители нашего героического прошлого. Был истинный, советский, настоящий патриотизм, когда слова из песни «Раньше думай о Родине, а потом о себе» или «Жила бы страна родная, и нету других забот» были не столько песенными строками, сколько целым мировоззрением, воспитанным всей системой социалистической идеологии, и не только у молодежи. Здесь я не совсем соглашусь с некоторыми авторами, утверждающими, что эту войну выиграли и Победу обеспечили, главным образом, школьники, воспитанные сталинской школой в духе советского патриотизма.

Я сам принадлежу к тому поколению, которое шагнуло в войну прямо со школьной скамьи. Но именно он, советский патриотизм, воспитанный не только у школьников, но и у большинства истинно советских людей самых разных возрастов, был той силой, которая поднимала народ до высот самопожертвования ради победы над врагом. Именно он был побудительным мотивом и у осужденных и заключенных, добивавшихся направления на фронт только после серьезной проверки их истинных намерений. Они четко сознавали, что на фронте опасность для жизни гораздо выше, чем при отбывании сроков, хоть и в нелегких, условиях ГУЛАГа, тюрем и исправительных колоний, но добивались этого права, чтобы своим личным участием в священной войне искупить вину за содеянное преступление перед народом и Родиной и, как правило, воевали отважно.

Что касается армейских штрафных рот, то своих личных впечатлений о них не имею, так как не приходилось с ними на фронте соприкасаться. Но достоверно знаю из документов и от реальных свидетелей, что фронтовые офицерские штрафбаты и армейские штрафные роты в какой-то степени объединяет лишь общая принадлежность к понятию «штрафные», да, может быть, и возлагаемые на тех и на других особо сложные боевые задачи. Штрафбаты и штрафные роты были совершенно разными воинскими организациями, они не были похожи между собой, прежде всего по составу и общей военной подготовке.

Штрафные роты, как уже упоминалось, комплектовались рядовыми и сержантами, проявившими трусость и паникерство в бою, дезертирами или совершившими другие преступления. Именно в эти штрафные подразделения направлялись и уголовные элементы, направляемые на фронт из мест заключения. Но это были только те из заключенных, кто не попадал в разряд досрочно освобождаемых за мелкие преступления и направляемых на фронт в обычные, не штрафные части. Сюда направлялись другие, имеющие более серьезные сроки по приговорам, но кому совесть человеческая не позволяла в тяжелое для страны время быть вне рядов ее честных защитников.

Первые мои представления об армейских штрафных ротах и кое-какие сведения об их составе и поведении в бою я получил от бывшего командира такой роты майора Коровина, попавшего штрафником на три месяца в наш штрафбат по суду военного трибунала. Но тогда у нас не было времени и условий для подробных бесед, да и вскоре трибунал отменил приговор и оправдал ротного, и он убыл в свою ОШР. Хотя из его рассказов я знал, например, что штрафники воевали хорошо, никаких заградотрядов за ними не было, оружием, боеприпасами и продовольствием они снабжались исправно, и награждали их за подвиги не густо, но реально.