Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Офицеры, сомлевшие от духоты, с облегчением поспешили покинуть напоминающий парилку кабинет. Первым к выходу ринулся Глазунов. Он пробежал в туалет, припал к водопроводному крану и долго хлебал отдающую хлоркой воду. Босс направился к себе, а Дуайт вышел на улицу, сел в тени раскидистой липы и закурил.

Новое задание Курмиса вызывало в его душе противоречивые чувства. С одной стороны, он прекрасно понимал интерес начальника к Бутырину: через него действительно можно завязать эффектную игру с русской разведкой, в которой сам Попов станет разменной монетой. Вместе с тем за дни, проведенные вместе, его враждебное отношение к соседу по комнате постепенно переросло в симпатию. И дело было не в том, что в этом гребаном казино он не испугался немцев и пришел к нему на выручку, его чувства были гораздо глубже и сложнее. Бутырин чем-то неуловимо отличался от всех перевербованных агентов, с которыми ему приходилось работать до этого. Судьба Бутырина напоминала ему его собственную судьбу.

В далеком тридцать шестом его, еще юного студента Рижского университета, завербовал резидент Второго отдела польского Генерального штаба Сосновский. Матерый шпион умело сыграл на национальных чувствах молодого человека. Полукровка — наполовину русский, наполовину немец, — он, Николай, так и не прижился в Латвии, он всегда чувствовал себя чужаком. Обещая скорый крах коммунизма и суля возвращение на родину в Петербург, Сосновский через широкие связи своего подопечного в русской общине создал мощную резидентуру, но она так и не сработала. 1 сентября 1939 года Польша пала, но ее разведывательная сеть в Прибалтике продолжала существовать. Николай вместе с десятком других агентов был банально «перепродан» Абверу. Гитлеровский хомут оказался ничуть не лучше польского, все эти Курмисы и Боссы, несмотря на то что в жилах его текла немецкая кровь, смотрели на него точно так же, как на остальных предателей, которые отрабатывали свои тридцать сребреников.

Размышления Дуайта прервало появление Глазунова.

— Ну и пекло! — воскликнул тот, плюхнулся рядом и с раздражением произнес: — Вместо того чтобы в речке искупаться, пришлось из-за какого-то вшивого агента целый час париться. И чего это Курмис с ним как с писаной торбой носится?

— Наверное, свой расчет имеет, я так думаю, хочет по-крупному поиграть с русской разведкой, — предположил Дуайт.

— Играть с двойным агентом! — Глазунов покачал головой. — Я хорошо знаю, чем такие игрища заканчиваются, вред очевиден, а польза сомнительна.

— Фёдырыч, ты-то чего так переживаешь? Не тебя же забрасывают, и не тебе за проколы отдуваться.

— Ну да, а ты знаешь, что там этот хитромудрый Курмис придумает? Вдруг меня с Бутыриным на пару к большевикам забросит? Хотя я староват для таких дел, а вот ты вполне подходишь.

— Я свое давно оттрубил!

— Не зарекайся, Коля, я нутром чую, Курмис какую-то крутую комбинацию затевает. Не зря же тебя к Бутырину приставили.

— Да брось ты ерунду пороть! Обычная проверка, — отмахнулся Дуайт.

— Ну почему ерунду?! Курмис из кожи вон лезет, только бы поскорее вырваться из этого дерьма, в котором мы все тут колупаемся, и перебраться в теплый берлинский кабинет. Поэтому серьезная игра с русскими ему позарез нужна, а Бутырин — это отличный шанс. А чтоб он с поводка не сорвался, приставит сторожа вроде тебя. Короче, Колян, готовься к свиданию со Сталиным.

— Типун тебе на язык, Фёдырыч! От твоих идиотских фантазий аж тошно становится! — Дуайт с раздражением отшвырнул окурок и отправился в общежитие.

Бутырина в комнате он не застал. Наступило время обеда, и тот поспешил вырваться за ворота, чтобы попасть в «Харчевню». На час дня у него была назначена встреча со связной из Центра Валентиной. В запасе еще было около пятнадцати минут, и он решил проверить, нет ли слежки. Проскочив через пару проходных дворов и потолкавшись недолго в магазине, он не обнаружил за собой «топтунов» и, уже никуда не сворачивая, направился прямо на Речную.

Обед в «Харчевне» был в самом разгаре, в зале, как всегда, было много посетителей, но Виктор без труда отыскал взглядом Валентину. Она сидела за тем же столиком, что и в прошлый раз. По соседству устроились уже знакомые парни из охраны. О смелой девушке Виктору почти ничего не было известно, разве что имя — Валя, и то вряд ли ее так звали. На самом деле теперь это не имело никакого значения. После того как он потерял всякую надежду на связь с Центром, ее неожиданное появление в городе, оккупированном гитлеровцами, за сотни километров от линии фронта, выглядело настоящим чудом.