Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

С приближением рассвета беспорядочная артиллерийская перестрелка стихла и на передовой установилась зыбкая, словно весенний лед, тишина. Размытая тень гор, безмятежно покоившаяся на бескрайней морской глади, пришла в движение. Ее острые зубцы сначала едва заметно заколебались, затем она поблекла, а через миг у кромки горизонта вспыхнула и тут же погасла ослепительно яркая полоска света. Первый робкий солнечный луч разорвал туманный полумрак и тысячами зарниц отразился от ледников на вершине горы Агой. Ночная мгла отступила, поспешив спрятаться на дне бездонных ущелий. Бледный диск луны, мелькнув на прощание, стал медленно таять в утренней дымке.

Вялое февральское солнце, выплыв из глубокой горной расщелины, медленно вскарабкалось по скальным разломам на недостижимую вышину, лениво покачнулось и, стряхнув с себя остатки утренней дремы, покатилось по безбрежному иссиня-холодному небесному пространству, в котором уже угадывались теплые, почти весенние краски. День уверенно вступал в свои права. На склонах гор брильянтовыми россыпями полыхал девственно-чистый снег, нестерпимо ярким светом пылали скованные пока льдом озеро и река. Но по оттаявшим тропам, весело журча и набирая силу, уже бежали в долину бурные ручьи.

Февраль сорок третьего года выдался на Кубани необычайно теплым. Да и зима оказалась гнилой. Лишь в самом ее начале на поросшие молодым кустарником неухоженные поля лег снег, а потом ударили легкие морозы. Но они долго не продержалась, и под натиском ранней оттепели холод нехотя отступил в горы. С каждым новым днем весна все явственней и тверже заявляла о себе. Кое-где в низинах золотистым пухом оделись заросли вербы и ивняка. На открытых местах появились проплешины, покрытые молодой травой. Как никогда рано в этом году прилетели птицы. Их жизнерадостный щебет оживил одичавшие сады при разрушенных войной предгорных хуторах и оставшиеся не убранными с прошлой осени поля кукурузы. Несмотря на бомбежки, которые не прекращались ни днем ни ночью, несмотря на ураганный артиллерийский огонь, сметающий все вокруг, истерзанная земля наперекор всему человеческому безумию бурно пробуждались к новой жизни.

Здесь же, в горах, среди хрупкого снежного безмолвия безраздельно властвовала смерть. Она напоминала о себе уродливыми язвами воронок от разорвавшихся снарядов, серыми рубцами длинных окопов, ржавой паутиной колючей проволоки и затаившимися под маскировочными покрытиями минометными и артиллерийскими батареями.

Пронизывающий сырой ветер, прорвавшийся со стороны моря через перевал, жалобно плакал в изрешеченных пулями и осколками консервных банках, что густыми гирляндами усыпали проволочные ограждения перед окопами. Казалось, что повисшие на них безжизненные тела солдат Красной Армии и вермахта под порывами ветра мучительно изгибаются, словно желая прорваться через этот убийственный рубеж и завершить свою последнюю смертельную атаку.

Набирающее силу солнце быстро рассеяло остатки густого утреннего тумана, безжалостно обнажив поле недавнего боя. О его ожесточенности красноречиво свидетельствовали многочисленные щербатые выбоины на скалах, груды расколотого, окрашенного алым цветом льда и смерзшиеся людские тела, застывшие в самых немыслимых позах у самого подножия перевала. На этом крохотном участке в последние несколько недель десятки раз сходились в яростной рукопашной схватке горные стрелки из батальонов «Эдельвейса» и бойцы дивизии особого назначения НКВД. Несмотря на категоричные приказы, обе стороны, понеся тяжелейшие потери, вынуждены были в очередной раз откатиться на прежние позиции.

Сегодня на передовой царила непривычная тишина, окопы будто вымерли, и только в глубине тыловых порядков из-под деревьев пробивались едва заметные сиреневые дымки походных кухонь, а на ветру слабо потрескивало болтавшееся на веревках замерзшее нательное белье. Стороны взяли временную передышку, и лишь изредка напряженное зловещее безмолвие прерывал хлесткий звук одиночного выстрела снайпера, и раскатистое эхо потом еще долго напоминало о затаившейся среди холодных и равнодушных скал смерти.

Линия обороны отважных частей Закавказского фронта, пролегавшая по Главному Кавказскому хребту, давно уже превратилась в реально осязаемый рубикон смерти. Солдаты и офицеры Сорок седьмой армии и дивизии особого назначения НКВД шестой месяц стояли насмерть на своих рубежах, не позволяя лучшим батальонам «Эдельвейса» сорок девятого горнострелкового корпуса и второй румынской горной дивизии захватить Михайловский, Пшадский и Гойтхский перевалы и затем прорваться к Туапсе. Даже разрушенный до основания Новороссийск так и не покорился фашистам, его защитники, зацепившиеся за небольшой участок собственной территории, вошедший в историю как Малая Земля, продолжали стрелять из развалин, а геленджикская бухта по-прежнему оставалась наглухо закрытой для подводных лодок адмирала Денница.