Валентин Булгаков - На линии огня - Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

Она краснеет и отвечает:

— Петя хороший парень, папа.

Взялся за ум. С жадностью набрасываюсь на чтение. Лев Толстой, Пушкин, Лермонтов, Тургенев открыли мне необъятный мир.

Сергея Есенина я полюбил особой, какой-то нежной любовью. Читаю стихи, а вижу забураненную в степи родную деревеньку Плотава. Я ведь тоже сын деревни, мне все деревенское близко и понятно…

Выписавшись из госпиталя, на попутных машинах добрался до Москвы. Сразу пошел на Красную площадь. Бывал я в Москве до войны. Но сейчас ее не узнал. Строгая, суровая, затемненная. Военная Москва. Враг у ее стен, а здесь пять дней назад состоялся парад. Значит, уверена в своей силе.

Где искать полк? Предполагаю, что он по-прежнему обороняет автостраду Москва — Минск. На запад беспрерывным потоком идут войска, тягачи тянут орудия. Я им попутчик. Все явственней ощущается огненное дыхание фронта.

Солдатское сердце чуткое. Нашел свою батарею в деревне Акулово. По всей форме представился Березняку. Обрадовался лейтенант. Долго расспрашивал, где я скитался. Принял, как говорится, на все виды довольствия. Потом бегу к ребятам.

— Живой, бродяга, живой! — кричит Мишка Кизименко.

— Миша, вас же на моих глазах разбомбили!

— В другой раз, в другой раз. И не нас.

— А остальные?

— Вон Семен Иванов приближается.

Обнялись. Верю и не верю: второй раз обманул смерть Семен. Спрашиваю: где Павел Багин?

— Как где? — отвечают. — Он там остался, с Андреем.

— Да нет же. Живой. Меня-то он вытянул.

Подошел старший сержант Рогачевский.

— Петруха! Мы тебя в покойнички записали, а ты как свеженький огурчик.

— Давайте у старшины попросим в счет завтрашнего дня наркомовскую норму, — предлагает Иванов.

Через несколько дней появился Павел. Оказывается, тормознули его на контрольном пункте, направили в учебный взвод; а он сбежал в артиллеристы.

В который раз перечитываю письмо Маши, полученное перед выпиской из госпиталя. «Когда получила похоронку на тебя, с ума чуть было не сошла. Потом отошла немного. Посмотрю на цветок у окна, а он зеленый… Помнишь, я писала тебе, что на тебя и брата Саньку посадила я два цветка и поставила их на подоконник… Сашкин завял — погиб он в первые дни войны. А твой — зеленый. Реву как дура и целую его. Живой мой Петушок, думаю. Тут один парень из мартеновского стал вязнуть ко мне. Отшила его, родной ты мой. Виталька все прихварывает. Он поцеловал это письмо папке… Вечно твоя Маша».

На рубеже Гжатск — Можайск смертельно ранили замполита полка Бориса Борисовича Эрлихмана. Убыл тяжелораненый замполит 9-й батареи Хомутник. Погиб командир взвода лейтенант Столяров. Комсомольский расчет сержанта Рыжева из 8-й батареи, уничтожив три вражеских танка и до пятидесяти солдат, пробиться к своим не смог. Бесстрашно сражался и погиб политрук 2-й батареи Майборода. Бомбы накрыли расчет орудия сержанта Оселяна. Недосчиталась трех расчетов наша батарея.

Даже знамя полка оказалось в опасности. Вот что писал об этом в дивизионной газете «Уничтожим врага» за ноябрь 1941 года писарь штаба полка В. Ерошкин: «…Мы пробивали себе дорогу огнем автоматов и гранатами. Осколки фашистских мин и пули пробили машину в нескольких местах, но мы, отстреливаясь, продолжали продвигаться вперед. С разрешения старшего лейтенанта П. П. Варганистова я вытащил знамя полка из машины и обернул им грудь под гимнастеркой. Я поклялся спасти знамя или же умереть с ним. Вражеским автоматчикам удалось отсечь меня от машины. Они стали обстреливать меня, но я ушел…»

Позже писарь В. Ерошкин за спасение знамени был награжден орденом Ленина.

В нашей батарее осталось два орудия. Одно, еще львовское, 85-миллиметровое. Второе, 57-миллиметровое, подобрали на поле боя. Березняк назначил меня наводчиком приблудной пушки.

Из старичков — я и Павел Багин.

…Ноябрь, сухой и белоснежный, сковал землю намертво. Немецкие танки теперь не жмутся к дорогам, шпарят прямиком через поля, по низинам и заболоченным местам. В морозном небе все чаще и чаще появляются и наши самолеты. Сами видели, как наш «ястребок» кокнул «мессера». Летун в нем сидел правильный. Его потом четверо пытались в клещи взять. Но не тут-то было. Не дался.

Отбили танковую атаку на деревню Акулово. Немец по-прежнему рвется на автомагистраль Минск — Москва. Но в атаках стало меньше ума, больше отчаянности.

В спешном порядке батарея переброшена северо-западнее Москвы. Бои здесь идут жестокие, и нас бросают на самые горячие точки, на танкоопасные участки. Особенно тяжелый бой мы выдержали 19 ноября.