Иван Мялицын - Танки вел Алексеев

— А Пермь я немного знаю, — задумчиво произнес полковник, — пожалуй, разберусь даже куда ехать, только вот, думаю, названия улиц сменились. Где мы сейчас едем?

— По улице Ленина.

— Не помню, как она называлась раньше, а вот ниже ее шла улица Петропавловская.

Автомобиль прошел мимо здания обкома партии и облисполкома, свернул на улицу Карла Маркса.

— А вот сейчас едем по Сибирской, — с улыбкой сказал Алексеев. — Не удивляйтесь, в пятнадцатом году работал в Перми извозчиком… Ну а что же нового построено в последние годы?

— Центр, товарищ полковник, в Перми почти не изменился. Растут окраины, строятся заводы и поселки около них. В центре появилась новая гостиница, строится речной вокзал, — пояснил Беляев.

За несколько дней Алексеев объехал все части дивизии. Знакомился с людьми, придирчиво осматривал технику, служебные помещения. Приглядывались и к новому командиру. Немногословен, сдержан. Обнаружив непорядки, не «распекает» за них, а нахмурится, покачает головой и скажет командиру части: «Вы, очевидно, сами-то не очень любите проверять. Доверять хорошо, но проверять надо».

На первых порах новый командир дивизии многим не понравился. «Придирчив, педантичен, сух», — говорили о нем. Василий Михайлович это чувствовал, но оставался предельно требователен. Знал, что иначе нельзя. Международная обстановка становилась все тревожней. Началась война с Финляндией. И надо было научить действовать в бою каждого бойца, каждое подразделение, воинскую часть. И это было важно и необходимо еще и потому, что боевая подготовка в дивизии отставала. Незадолго до его приезда комиссия Уральского военного округа, проверявшая тактико-строевую подготовку формировавшейся дивизии, вскрыла много недостатков.

Вскоре полки разместились в летних лагерях. Лес, землянки, палатки. По деревьям натянуты провода линий связи. Напряженная жизнь армейских будней. Алексеев в первые же дни сосредоточил внимание на подготовке командного состава. «Нам надо прежде всего научить командиров, тогда дело пойдет», — говорил он начальнику штаба. Вскоре новый комдив организовал показательные учения, а позже требовал от командиров полков регулярно проводить такие учения со штабами полков и батальонов.

Алексеев считал, что боевой подготовкой должны быть охвачены все. Запретил отрывать от занятий бойцов и младших командиров. «С началом занятий в лагерях оставлять лишь наряд и больных. Весь личный состав, включая работников хозяйственного аппарата, должен находиться на полевых учениях», — писал он в приказе. И сам систематически проверял боевую подготовку частей, лично участвовал почти во всех дивизионных учениях.

Он понимал, что без высокой требовательности к командирам трудно добиться успехов. В одном из приказов Алексеев предлагал довести уровень дисциплины до требований военного времени. В связи с этим уплотнить учебный день, заполнив каждый час занятиями, использовать для строевой подготовки переходы подразделений на учебный полигон и обратно, командному составу запретить отлучку из лагерей.

Дочь Василия Михайловича Валентина Васильевна Борщ [1] В настоящее время живет в Липецке. вспоминала: «Летом 1940 года мы переехали из Тюмени, где жили после возвращения из Монголии, в Пермь. Отец все лето был в военных лагерях, много работал. Мы несколько раз ездили его навещать. Домой приезжал он очень редко, в основном когда надо было решить какие-то вопросы в обкоме».

Сохранился приказ, где полковник Алексеев определяет нормативы общевойсковой подготовленности. Например, для того чтобы вырыть ячейку для стрельбы лежа, бойцу отводилось десять минут, с колена — двадцать, стоя — пятьдесят минут. Артиллерийская батарея должна была развернуться на марше и подготовиться к стрельбе за десять минут, за столько же времени связистам полагалось оборудовать полковой узел связи. Для того чтобы уложиться в такие нормы, требовалась серьезная тренировка личного состава. «Тяжело в учении — легко в бою». Суворовское изречение стало правилом, по которому шла жизнь в дивизии.

Василий Михайлович постоянно бывал в частях. Проверял артиллерийское и минометное вооружение, автотранспортный парк, караульную и внутреннюю службу. Если замечал какие-то упущения, не щадил командиров и комиссаров полков. Случалось, объявлял и взыскания. Был уверен, что люди правильно его поймут и не допустят ошибок в дальнейшем. На разборах учений часто приводил примеры боевой практики на Халхин-Голе. Рассказывал о стойкости и мужестве бойцов и командиров, сражавшихся под палящим монгольским солнцем, порой без воды и еды. Его рассказы поднимали боевой дух солдат и офицеров дивизии.